Василий Брусянин - Мой дядя

Мне не спалось в эту дивную ночь! Я хотел уйти из этой комнаты, от всего, что мне было теперь противно и ненавистно. Я хотел уйти от самого себя и улететь со всеми своими помыслами и чувствами к ней, к моей хорошей Лене!..

Я спустился вниз, прошёл тёмным коридором, прислушиваясь к собственным шагам, добрался до столовой и в полуотворённую дверь вышел на террасу. В саду было тихо. Под ветками дерев с распустившейся листвою лежали тени. В небе молчаливо переливались звёздочки. Не отдавая себе отчёта, я повернул направо и пошёл вдоль широкой аллеи, усаженной берёзами. Мне хотелось блуждать без цели и без плана, лишь бы забыться от каких-то новых чувств, приподнявших мою душу.

Вдруг какой-то слабый шёпот остановил моё внимание. Я приостановился и осмотрелся прислушиваясь. Шагах в пяти от меня за яблоней светлым пятном на тёмном фоне рисовались стены беседки. Я скользнул в кусты и снова начал прислушиваться. Шёпот доносился со стороны беседки. Скоро я рассмотрел свет, тонкой полоской проползавший сквозь дощатую стенку беседки. Я осторожно подкрался и заглянул в эту щёлку.

«Дядя! Дядя!» — едва не воскликнул я.

Он сидел на диванчике рядом с Феклушей, обвив рукою её тонкую талию. Перед ними на столе стояли свеча в фонарике и раскрытая коробка с конфетами. Дядя что-то нашёптывал девушке, а та улыбалась и ела конфеты.

Я подался назад, и под ногами у меня хрустнула сухая ветка. Я бросился в глубину сада. Щёки мои горели, сердце билось. Какое-то тяжёлое чувство сдавило мне душу, в голове была одна мысль: я бранил себя за ужасный поступок. Как сыщик подобрался я к беседке и высмотрел, что делает дядя.

— Стой!.. Кто тут?.. Стой!.. — услышал я сзади себя неистовый крик.

Я обернулся и от изумления стал как вкопанный. Ко мне бежал дядя, вооружённый палкой.

— А-а… Это ты?.. Зачем ты здесь, мерзкий мальчишка!?. Подсматривать за дядей!?. Гадкий урод!..

Дядя замахнулся на меня палкой, но, очевидно, вовремя одумался, и его угрожающий жест замер в воздухе. Голос его хрипел, и его било как в лихорадке.

Я оставил его в этом положении и скрылся за кустами. Я не мог ни оправдываться, ни негодовать, только мне было отчего-то и горько, и стыдно, и обидно…

После этого случая наши отношения с дядей изменились. Осенью того же года я уехал в Москву, поступив в университет, и мы расстались с ним врагами.

1915

буквально «благая мать», эпитет родного учебного заведения. Прим. ред.