Николай Лейкин: Переполох

— Да вѣдь васъ-же переписывать будетъ Финогенычъ-то. Онъ завтра придетъ.

— Мы жильцы. Мы за углы платимъ — и знать ничего не должны, — произнесъ сторожъ.

— За прописку паспорта платишь-же, а это та-же прописка.

— Нѣтъ, ахъ, оставьте! То совсѣмъ особь статья. Прописка, больничныя, адресный сборъ — это съ марками, это на паспортѣ. А какія у тебя такія марки насчетъ переписи!

— Ну, что вамъ значитъ, голубчики, по гривеннику для вашей хозяйки, для бѣдной старушки, которая о васъ заботится?! Вѣдь пропилъ больше въ день, — упрашивала старуха.

— Выпивкой не кори. То особь статья. Мы люди рабочіе, намъ нужно для силы.

— Да вѣдь не себѣ прошу, Финогенычу. Онъ завтра придетъ васъ переписывать.

— Я самъ себя перепишу. Я самъ грамотный, — вызвался слесарь. — Давай листокъ.

— Да вѣдь перепутаешь, а тутъ надо въ точку…

— Я и не такія бумаги писалъ, а много почище, — похвастался слесарь.

— Слышь, Марѳа Алексѣвна, я дамъ гривенникъ на перепись, но чтобы и мнѣ вмѣстѣ съ Феногенычемъ было угощеніе, — вызвался нарядчикъ.

— Здравствуйте! А ты на пятіалтынный выпьешь!

— Врешь, насчетъ водки я человѣкъ деликатный. Ну, вотъ что пятіалтынный дамъ, но только чтобы съ угощеніемъ.

Старуха утирала глаза передникомъ.

— Разореніе, совсѣмъ разореніе, — бормотала она, — Во что мнѣ эта перепись-то вскочитъ!

Вечеромъ наканунѣ 15 декабря, часу въ девятомъ. когда всѣ жильцы и жилицы старухи Марѳы Алексѣевны Петунниковой собрались домой съ работы, явился по приглашенію Пѣтунниковой переписывать ихъ писарь Финогеновъ. Это былъ старикъ съ сѣдымъ щетинистымъ подбородкомъ и верхней губой, одѣтый въ очень потертый пиджакъ съ замасленной голубой ленточкой въ петлицѣ и сильно расхлябанные сапоги. Въ рукахъ его былъ облѣзлый портфель и замасленная форменная фуражка съ кокардой. Финогеновъ переписывалъ жильцовъ на томъ-же дворѣ, гдѣ жила Пѣтунникова, но въ другой угловой квартирѣ, а потому явился безъ пальто. Онъ когда-то служилъ гдѣ-то канцелярскимъ служителемъ, давно ужъ потерялъ мѣсто, жилъ подобно птицѣ небесной отъ крохъ, какъ онъ самъ выражался, но фуражку съ кокардой все-таки носить не оставлялъ. Его зналъ весь дворъ и даже весь околодокъ. Онъ писалъ угловымъ жильцамъ прошенія къ мировымъ судьямъ, а старухамъ-салопницамъ и вдовамъ съ малыми дѣтьми прошенія къ благодѣтелямъ о помощи. Звали его Финогеномъ Михайлычемъ Финогеновымъ, но онъ откликался и на Финогеныча, подъ какимъ именемъ и былъ больше извѣстенъ. Носъ его былъ не только красенъ, но и сизъ, что явно указывало на его любовь къ спиртнымъ напиткамъ.

Войдя въ квартиру Пѣтунниковой, Финогенычъ строго заговорилъ:

— Поторапливайтесь, матушка, поторапливайтесь. Я отъ дѣла къ дѣлу… Сами знаете, нынче время какое… Время предпраздничное… Со всѣхъ сторонъ заказы на прошенія отъ сирыхъ и убогихъ. Утромъ написалъ по шести прошеній двумъ старухамъ въ разныя мѣста боголюбіямъ, превосходительствамъ и степенствамъ, сейчасъ переписывалъ жильцовъ, да и еще есть куда идти заработать.

— Да все готово, батюшка Финогенычъ, жильцы собрались. Можно начинать. А которые не собрались, такъ пoдoйдутъ, — отвѣчала Пѣтунникова. — Гдѣ писать-то будете?

— А гдѣ столъ есть, тамъ и писать начнемъ.

— Да столъ въ кухнѣ есть, есть у жильцовъ въ большой комнатѣ. Только тамъ-то я боюсь поставить для васъ угощеніе, потому сейчасъ присоединится къ нему могутъ. Жильцы мои, сами знаете, ой-ой какой народъ насчетъ этого…

— Разумно. Тогда я буду писать у васъ вотъ здѣсь, въ кухнѣ. А вы призывайте сюда жильцовъ по очереди.

Финогенычъ положилъ на некрашеный столъ фуражку и портфель.

— Сейчасъ выкушаете, что просили приготовить-то? — спросила его старуха.

— А то какъ-же? Колеса мажутъ передъ тѣмъ, какъ ѣхать въ путь. Пожалуйте.

— Да у меня готово. Вотъ вамъ маленькая посудинка и рюмка, а бутылку пива на загладку.

Старуха полѣзла въ стѣнной шкафчикъ.

— А кильки? Я просилъ килекъ?

— Есть. Помню. Все по условіе приготовила. А только и разоритель-же вы! Вѣдь четвертакъ за коробку килекъ заплатить пришлось. Думала въ мелочной десятокъ купить — анъ нѣтъ, не даютъ.

— Давайте, давайте скорѣй. Да собирайте народъ. Подмажемъ колеса, да и въ путь.

Старуха поставила на столъ бутылочку, рюмку, хлѣбъ и кильки. Финогенычъ сѣлъ къ столу и сталъ наливать въ рюмку, говоря:

— Посудинку сію мы подѣлимъ пополамъ и вторую подмазку колесъ сдѣлаемъ въ пути.