Николай Лейкин - Дедушка-именинник

Алексѣй заискивающе захихикалъ.

— Но, въ виду того, что онъ какъ первый внукъ женится, то можетъ быть дѣдушка ему и прикажетъ дать отдѣльную маленькую квартирку въ какомъ-нибудь домѣ,- произнесъ онъ.

Дѣдушка покрутилъ головой.

— Нѣтъ, братъ, играй назадъ! Играй назадъ! Сколько у меня даровыхъ-то квартиръ роздано! Родственная благотворительность не годится. Родственники у меня всѣ на своихъ ногахъ, всѣ хоть какъ-нибудь да устроены. Вотъ если-бы они сидѣли убогіе, безпомощные были — это я понимаю. А то имъ отдавать деньги — только бѣднякамъ въ насмѣшку.

Алексѣй уже воочію увидалъ, что сегодня у старика ничего не допросишься.

— Такъ вы не благословляете его, дѣдушка, на бракъ? — спросилъ онъ отца.

— Какъ я могу благословлять или не благословлять, не зная, кто она такая, изъ какихъ… Чьихъ она? — задалъ онъ вопросъ.

— Купеческаго рода. Сирота. При дядѣ живетъ. Дядя опекунъ. Хорошенькая… Всего восемнадцать лѣтъ. Безкормова ея фамилія. Отецъ умеръ, мать тоже…

— Безкормова, Безкормова. Не Герасима-ли Ермолаича Безкормова дочка? Суровщикъ былъ.

— Его самаго… — кивнулъ сынъ.

— Знаю. Дисконтировалъ онъ у меня векселя и полторы тысячи за нимъ у меня пропало. Охъ, какой мужикъ былъ, не тѣмъ будь помянутъ! Крестъ у меня надъ его полутора тысячами поставленъ. Подвелъ онъ меня! Сильно подвелъ. И процентовъ я съ него столько не успѣлъ взять, сколько потерялъ. Предлагалъ сдѣлку, я заупрямился, онъ умеръ — ну, и пошло все прахомъ.

— Дѣти за своихъ родителей, дѣдушка, не отвѣчаютъ.

— Показали послѣ смерти, что ничего нѣтъ. Товаръ изъ лавки растащенъ былъ. Знавалъ Безкормова. Какъ не знавать! Потерялъ я за нимъ.

— Такъ какъ-же, дѣдушка? — совсѣмъ обезкураженно проговорилъ Алексѣй.

— Ты наведи хорошенько справки насчетъ невѣсты-то. Вотъ что. Какъ возможно, чтобы за ней давали пять тысячъ приданаго, если послѣ отца и тысячи рублей не осталось! Врутъ, надуваютъ.

— А можетъ быть это у невѣсты материнъ капиталъ.

— Наведи справки, дура! Сѣдая голова, а ничего не понимаешь. Нѣтъ тамъ пяти тысячъ.

— Можетъ быть, дядя опекунъ даетъ. Дядя онъ ей по матери и богатый.

— Наведи справки. Пускай документъ покажетъ опекунъ. Вѣдь ужъ если есть за ней пять тысячъ, то долженъ онъ въ банкѣ на храненіи ихъ держать. Росписку, росписку пусть предъявятъ.

— Нѣтъ, если дядя-то отъ себя даетъ, такъ какая-же росписка?

— Пусть въ банкъ на ея имя положитъ. Да у дяди-то есть дѣти?

— Трое.

— Ну, такъ зачѣмъ-же онъ отъ дѣтей отниметъ и племянницѣ дастъ? Наведи справки. Держи ухо востро. Прежде народъ вороватъ былъ, а теперь вдвое.

— Но если деньги есть, то можно Володькѣ разсчитывать у васъ на квартирку?

— Наведи справки. Справки наведи… и потомъ приходи разговаривать… — стоялъ старикъ Валовановъ на своемъ. — Справки… Нынче никому вѣрить на слово нельзя.

— Слушаю, папенька.

Сынъ поднялся и отошелъ отъ отца.

— Ну, что? — спросила Алексѣя жена.

— Кажется, провалъ, — отвѣчалъ онъ. — Да и мы-то, кажется, провалились съ невѣстой. У невѣсты деньги наврядъ-ли есть. Старикъ знавалъ ея отца и потерялъ за нимъ. Послѣ разскажу. Теперь не время и здѣсь не мѣсто, — прибавилъ онъ.

Завтракъ кончался. Молодежь накинулась на него основательно. Кулебяки были съѣдены начисто. Отъ копченаго сига остался только остовъ и лишь по немногу мяса на костяхъ окороковъ ветчины и телятины. Володька женихъ и студентъ слегка подпили. Слухъ о богадѣльнѣ и пріютѣ, предполагаемой старикомъ, и сообщенный Трифономъ Савельевымъ Анисиму Валованову по секрету, не остался тайной и былъ тотчасъ-же сообщенъ Анисимомъ брату Андрею. Андрей передалъ Алексѣю, Алексѣй шепнулъ женѣ и сестрѣ Натальѣ, а та мужу, и вотъ во всѣхъ углахъ зашептались.

— Три милліона! Боже мой! Но что-же тогда наслѣдникамъ-то? — возмущалась жена Алексѣя.

— Да еще прибавь коммерческое да техническое училище на родинѣ въ Ярославской губерніи, — подсказалъ мужъ. — Вѣдь это тоже въ милліонъ вскочитъ.

— Вѣдь это куда больше, чѣмъ половина состоянія… — печально покачала дочь Варвара Ивановна. — А сыновьямъ въ прибавкѣ комнатъ къ квартирамъ отказываетъ.

Алексѣй разсуждалъ:

— Я не противъ благотворительности. Отчего богатому человѣку не увѣковѣчить свое имя послѣ смерти, но ужъ что-нибудь одно: или пріютъ, или богадѣльню, или училище. А тутъ вѣдь все вмѣстѣ, и два училища: техническое ремесленное и коммерческое.

— Мнѣ кажется, у дѣвушки умъ за разумъ зашелъ, — сказалъ мужъ Наташи, трактирщикъ. — Въ голову вступило. Со стариками это бываетъ.