Николай Лейкин - Дедушка-именинник

Кабинетъ уже такъ наполнился родственниками, что сѣсть было некуда. Маленькіе ребятишки садились по двое на стулъ. Сидѣвшіе раньше на стульяхъ сталкивали ихъ. Кто-то заплакалъ. Произошла драка. Матери начали разнимать.

Звонокъ, и вошелъ старшій сынъ Алексѣй, уже совсѣмъ лысый человѣкъ, съ сильной сѣдиной въ усахъ и бакенбардахъ. Смахивалъ онъ на отставного военнаго. Сзади шла его жена, краснощекая, здоровая женщина, но тоже съ сѣдиной въ волосахъ. Шествіе заключали ихъ дѣти: взрослый сынъ франтикъ съ испуганными навыкатъ глазами, дочь лѣтъ двадцати, дочь лѣтъ четырнадцати. Началось поздравленіе, поцѣлуи, здоровались съ родственниками. Раздалось чмоканье, продолжавшееся въ разныхъ углахъ минуты три. Дѣвушки принесли подарки: одна вышивку для подушки съ изображеніемъ зеленой птицы на черномъ фонѣ, клюющей красныя ягоды, а другая — шелковый кошелекъ. При подачѣ кошелька мать проговорила:

— Нынче все золото пошло, такъ вотъ, дѣдушкѣ подъ золото… Кошелекъ большой. Сюда можно хоть на тысячу рублей положить.

Дѣдушка разсмѣялся.

— А я дома-то больше двухсотъ рублей и не держу. Все на текущемъ… Какъ понадобится что на уплату побольше — сейчасъ Трифонъ и бѣжитъ въ банкъ. Да и расплачиваюсь-то чеками, — сказалъ онъ, суя дѣвушкамъ по три рубля въ руку. — Ну, а тебѣ? Надо вѣдь и тебѣ дать на гулянку, хоть ты и безъ подарка, — отнесся старикъ къ взрослому внуку съ испуганными глазами.

— У меня, дѣдушка, есть подарокъ, не знаю только, понравится-ли вамъ, — отвѣчалъ внукъ, суя руку въ карманъ визитки. — Я вамъ выпиловочную рамку своей работы для портрета… Я знаю, дѣдушка, что вы не снимаетесь и портретовъ не любите, а маменька пристала: «сдѣлай, выпили».

— Давай, давай. Всякое даяніе благо. Тутъ не подарокъ важенъ, а уваженіе, память.

Внукъ вынулъ рамку изъ бумаги и подалъ, прибавивъ:

— Я, дѣдушка, если хотите, самъ и сниму съ васъ сегодня портретикъ. Я съ фотографіей пріѣхалъ. Я живо, по особому способу.

— Сними сними… — согласился снисходительно дѣдушка.

А дочь старика, Варвара Ивановна, въ это время перешептывалась съ сыномъ студентомъ и говорила:

— Подхалимъ. Женихъ вѣдь. Женится. Что нибудь вымаклачить хочетъ.

— Ну, возьми себѣ пятерку… Вотъ маленькій золотой кругляшекъ, — говорилъ дѣдъ и полѣзъ въ столъ за деньгами, посмотрѣлъ по сторонамъ и, видя, что въ кабинетѣ ужъ многимъ сѣсть нельзя, крикнулъ:- Ну, вы, мелкая шантропа, идите въ другія комнаты и гуляйте тамъ, а здѣсь взрослые останутся! Да закуску и гостинцы тамъ до поры до времени не ворошить, не трогать! Вѣдь все для васъ приготовлено. Потомъ съѣдите.

Двѣ матери начали тотчасъ-же выгонять маленькихъ ребятишекъ изъ кабинета.

Раздался еще звонокъ.

— Ну, вотъ и Наташа. Послѣдняя дочка Тогда всѣ. Тогда можно и за завтракъ приниматься, — сказалъ старикъ Валовановъ. — Мужчинъ-то ужъ, поди, къ водкѣ тянетъ.

— Я водки не пью, папенька, — проговорилъ сынъ Андрей.

— Что такъ? За что-жъ ты на нее обозлился?

— Чувствую, что вредъ приноситъ, въ ноги ударяетъ. Опять-же и вереда пошли по тѣлу. Докторъ сказалъ, что лучше бросить. Мадерки рюмочку я иногда выпью, а водку бросилъ.

— Подхалимъ, — тихо произнесла Варвара Ивановна брату Алексѣю и кивнула на Андрея.

Тотъ улыбнулся и отвѣчалъ:

— Навѣрное, что-нибудь попросить хочетъ.

У дверей, однако, звонила не дочь Наташа. Въ кабинетъ вошелъ архитекторъ Егоръ Егорычъ Штрикъ, сухопарый нѣмецъ, съ маленькими сѣдыми бакенбардиками колбаской на скулахъ.

— Добрый день, Иванъ Анисимычъ, — сказалъ онъ, кланяясь старику Валованову и пожимая его руку. — Позвольте имѣть честь поздравить васъ съ именинами. А васъ всѣхъ, господа, съ именинникомъ.

Общія рукопожатія. Штрикъ ходилъ по всѣмъ угламъ и привѣтствовалъ сыновей и внуковъ Валованова. У дамъ онъ прикладывался къ ручкамъ. Тѣ чмокали его въ голое темя.

— Боже мой, какое потомство! Какое потомство огромное! — говорилъ онъ. — И, кажется, ни одного архитектора, чтобы смѣнить меня по управленію домами Ивана Анисимыча.

— Растетъ одинъ архитекторъ, Егоръ Егорычъ, — отвѣчалъ Андрей Валовановъ. — Пусть только окончитъ реальную гимназію — сейчасъ его въ институтъ гражданскихъ инженеровъ.

— А гдѣ онъ? Гдѣ? Покажите! — воскликнулъ Штрикъ.

— Въ гимназіи. Дѣдушка не любитъ, кто по буднямъ манкируетъ уроками, и потому сынишка мой придетъ его поздравить послѣ двухъ часовъ, когда покончитъ съ классами.

Варвара Ивановна опять шепнула брату Алексѣю: