Василий Брусянин - Дом на костях

Я никогда не расстаюсь с этим письмом, оно страшное, это письмо отца. Вот оно, дьявольское послание, написанное любящей рукой близкого мне человека:

«Лёня, не удивляюсь, что ты в ссылке, не удивлялся, когда ты был в тюрьме. Пошёл в стан рискующих собственной свободой и жизнью, так уж и не бойся ни железных решёток, ни глуши отдалённых губерний… Может быть, я и рад, что всё это с тобою случилось. Когда-то, ведь, и я сиживал в тюрьме, и за то же, за что ты сослан. Я освинел, опустился, как видишь, а ты там, может быть, и страдаешь, но, если бы ты знал, как нужны человеку страдания, чтобы он не терял образа человека… Ну, да ничего, терпи!.. Всё это хорошо, береги в себе образ человеческий и не будь похож на меня с образом свиным… Или вот, как твоя почтенная матушка… Умерла она 30 сентября, чтобы ей пусто было, проклятой!.. Можешь проклинать меня за это непочтительное отношение к близкому тебе человеку, но выслушай… Выслушай, что она сделала со мною и со всеми нами. Десять лет она носила деньги в банк, и я, дурак, её не проверял ни разу… Дело, разумеется, не в деньгах, ты знаешь, как я ценю их, а дело в той лжи, которой она опутала себя… Деньги все целы, и их накопилось тысяч двадцать… И знаешь ты, что она сделала? Она вкладывала их на имя Емельяна Иваныча Полесьина. Был у нас в городе такой актёр, под фамилией Струнского играл он. Ты теперь уже не мальчик, и я буду говорить открыто. Струнский, он же Полесьин, был любовником твоей матери. Слышишь — любовником!.. Как теперь оказалось, она всё время переписывалась с ним. У неё в комоде я нашёл после смерти целую пачку писем Полесьина. Прочёл я некоторые эти письма, и о, ужас! Ужас!.. Он, мерзавец, всё время обирал твою мать. Есть письма, в которых он упрекал Клавдию Ивановну в том, что она ему мало выслала… Слышишь ты, Лёня, что он делал: он жил на её счёт… нет, на мой счёт, чёрт возьми!.. Хороша была и она, если могла любить… или там чёрт её знает что… могла любить этакую гадость!.. Заклинаю тебя, найди этого Струнского и вызови его на дуэль!.. Нет, впрочем, на дуэли с негодяями не дерутся… Ты просто возьми и убей его. Если сам не сможешь, найди его адрес и сообщи мне, а я уже расправлюсь с ним. Трудно мне двинуться с места, я совсем обалдел: пью беспросыпно… Нет, ты подумай только, что она со мной сделала! Когда она была больна, я примирился с ней. Когда умерла, я как баба кислая ревел у неё на груди. А вышло вон что: она притворялась, обманывала меня. О деньгах и об её переписке я узнал уже после её похорон. Подумай, что только вышло. Что же я могу сделать, чтобы отомстить ей? Что? Чем я могу опьянить мою возмущённую душу? На ком я могу сорвать мою злобу?.. Только бы кровью её я мог утолить жажду моего возмущения! Но теперь уже поздно об этом думать. Черви съели её проклятое, греховное тело. В нём нет крови… Нет крови, которую я хотел бы высосать до капли. Пойми же мой ужас»…

Мне страшно перечитывать это письмо. Силюсь забыть его содержание, хочу уничтожить его и не могу. Оно мне кажется написанным кровью моего отца, и, если я его уничтожу, я превращу в пламень и дым кровь моего отца. Я не могу решиться на такое отцеубийство. Сожгу я письмо, написанное кровью моего отца, и кровь его возопиет ко мне. И снова отец проснётся из своего вечного сна, придёт на землю и снова будет жаждать крови матери. Зачем поднимать из могилы эту страшную загробную вражду… Упокой, Господи, их души, если ты есть, мой Бог, моё утешение…

И вот представляется мне, что отец мой жил только для того, чтобы оставить мне это страшное письмо. Но стоило ли жить для этого, если это страшное письмо бесполезно и мне?

А отца моего родила его мать, моя бабушка, а у бабушки был отец купец Дулин. Ужели и они все жили… и предки купца Дулина жили только для того, чтобы мне, последнему из двух родов, осталось даже и мне-то ненужное письмо моего отца?.. Какая во всём этом комедия жизни, пошлая комедия!..

Строился на человеческих или на каких-то там костях дом-особняк купца Дулина и строился для того, чтобы какой-то отец написал какому-то сыну ненужное письмо…

Пусть даже та нелепая легенда о том, что будто дом моего прадеда построен на костях человеческих — вздорная легенда невежественной черни… Но спрошу я: «Какой смысл был убивать тех волов, коров, лошадей, собак, кошек, на костях которых построен дом? Для чего лилась кровь невинных животных?» И я понимаю теперь рассуждения нашего старого конюха Евдокима. Он понимал, что крови много полито в землю, на которой стоит и до сих пор наш бывший дом. Он чувствовал эту кровь и так сентиментально говорил о той твёрдой травке, что росла из крови. Он чувствовал кровь и болел за то живое, что было принесено в жертву… Кому?.. Для чего?..