Акрам Айлисли - Сезон цветастых платьев

За стол сел парень, он был очень бледен. Джанали-муаллим улыбнулся ему, улыбнулся, чтобы подбодрить - не бойся, и еще чтобы эта, на последней парте, Диляра или как ее там, не думала, что Джанали-муаллим взволнован, в панике. Пусть не надеется, что эта бумажонка вывела его из равновесия.

"Пять" с вас, "три" с нас..." Да. А у тебя явные способности, парень... Хороший язык... Говоришь свободно, своими словами. Хорошо. Так и давай. Когда парень, успокоившись, заговорил уве-ренней, Джанали-муаллим снова скосил глаза на девушку: точно - горицвет! И подумал, есть ли это слово в литературном языке,

потому что слышал его только в Бузбулаке, в то время, когда председательствовал там Али-оглы Семендар. Отец Фетдаха, Керим, был тогда кладовщиком в колхозе... Большое поле пшеницы, и посреди этого поля, где только-только заколосилась пшеница, - мальчик по имени Джанали. Председатель колхоза Али-оглы Семендар шагал по пояс в пшенице, наклонялся, с корнам вырывал пышно разросшиеся кустики горицвета, в ярости отбрасывал их и на чем свет стоит крыл кладовщика Керима: "Сукин ты сын... Такая у тебя, значит, семенная пшеница?! Ну, мерзавец! Ну, сукин

сын! Хлеб сгубить!.. А ведь как распинался! Как клялся! Чтоб в семенной пшенице столько сора!" Самое ужасное было то, что, один за другим вырывая кустики горицвета и честя кладовщика, предсе-датель шел прямо на Джанали. Мальчик хотел бежать, но ноги вдруг стали ватными. И руки сразу перестали слушаться. Если бы

у Джанали не отказали руки, он хоть бы сунул его за пазуху - тот мешочек с пшеницей - в нем и была-то горстка... Сначала Джана-ли увидел лицо председателя, серое-серое, потом пучок горицве-та в его руке. А потом, Джанали, наверное, уже ничего не видел, потому что в то, что случилось потом, немыслимо было поверить: председатель Али-оглы Семендар вдруг повернулся, словно заметил змею, и молча, даже перестав ругаться, зашагал обратно. Али-оглы Семендар застал среди только что заколосившейся пшеницы вора - и ушел... Председатель Али-оглы Семендар! Может, он не заметил Джанали? Может, ему и впрямь попала под ноги змея?

А может, это просто был сон? Обыкновенный сон... Когда предсе-датель ушел, Джанали долго еще сидел среди пшеницы. Потом хотел опростать мешочек - рука не поднялась высыпать пшеницу на землю. Он доверху наполнил его, карманы тоже набил зерном. В тот день они с матерью долго вышелушивали зернышки, не-множко поклевали так, а остальную пшеницу пожарили на сково-родке, посыпали солью и съели. Назавтра стало известно, что в правлении составлен список: семенную пшеницу, что осталась от сева, будут раздавать семьям фронтовиков - по полпуда на

семью. Когда, получив эти полпуда, Джанали нес зерно на мельницу, он лицом к лицу встретился с председателем. Остановился снял с плеча мешок и положил его на камень, чтобы вежливо поздороваться с ним. Джанали думал, что- ответит и пройдет

мимо. Но председатель не прошел мимо. Али-оглы Семендар взял в руку мешок, подержал на весу, словно хотел убедиться, будет ли тут полпуда, потом развязал и стал не спеша перебирать пшеницу. Джанали увидел, что в пшенице действительно полно семян горицвета. Плоские, похожие на чечевицу, только помень-ше. Вообще-то горицвет - это неплохо. В пшенице он обязатель-но должен быть - от него хлеб вкусней. Но горицвета должно быть в меру. Если его слишком много, тесто не подойдет. И хлеб получается невкусный, и цвет не тот, - во всяком случае, в те хлебные еще времена в Бузбулаке многие так говорили... У Джа-нали бешено колотилось сердце - в деревне, наверное, было слышно - он боялся, что Али-оглы Семендар припомнит ему тот случай. Но ни тогда, ни после председатель ни словом не обмол-вился о той встрече. Будто ничего не было. Будто и быть не мог-ло... Да и правда: Али-оглы Семендар средь бела дня застал в кол-хозной пшенице вора и, даже не отругав его, молча повернулся и ушел такого действительно не могло быть.

И все-таки было, милый. Было. И такое бывает на свете. С го-рицветом дело обстояло именно так. Он и теперь еще небось растет в Бузбулаке. Впрочем, нет, потому что горицвет рос только средь бузбулакской сортовой пшеницы, а в Бузбулаке она давно перевелась. Нерадивость колхозников, щедрость колхозных руко-водителей... Одно, другое, третье... Кроме того, ты же знаешь: там, где Керим, чистого семени не жди. Думал ты когда-нибудь, что за штука - чистое семя? Это сложно, милый, очень сложно. Целая наука. Философия. Не хлебом единым... "Спросил огурец у чинара: "Скажи, братец, что мне делать, чтоб стать таким же высоким?" Чинар отвечает: "Не станешь, потому что для живота растешь". Как сказано, а? "Для живота растешь"!.. Да будет земля тебе пухом, Гулели-муаллим!.. Уж на что могуч был председатель Али-оглы Семендар, и тот не смог сохранить чистоту семени. Сейчас-то его в Бузбулаке ни в грош не ставят (это раньше ценили там настоящих мужчин). Есть у дяди Семендара пара ульев, пяток кур - голодный не сидит. Сейчас он окапывает во дворе деревья, закладывает корм в улья. Когда дядя Семендар достает в мае первый мед - он наверняка угощает и Керима: сосед. В Бузбула-ке с незапамятных времен такой порядок: корова отелилась, несут молозива, барана зарезали - мяса, мед достают - медку. Сосе-ду обязательно выделяется доля. Угостить-то он Керима угостит, но и посмеяться случая не упустит. Старый ты, скажет, пройдоха, а не будет поблизости баб с ребятишками, и покрепче чего сказать может. Только проку-то? Не трогают Керима всякие такие выска-зывания, потому что прекрасно знает: будешь вникать в подобные вещи, колхозная птицеферма ни на грош дохода не даст. Где у него время вникать в слова отставного председателя. Он же к курам приставлен, они, проклятые, привычку взяли - черт-те где несут-ся. Курятник знать не хотят, кладут яйца где какой любо. Да ведь еще что удумали, подлые: несется, так хоть бы разок кудахтнула!.. Поди узнай, где она яйцо положила? Если во всякие там насмешки вникать, кто яйца по кустам искать будет? Глаза-то уже не те. Пока он по кустам рыщет, ребятишки все до единого повытаскивают. Выполни тогда план! Потому и приходится брать свои деньги да и в Баку, в магазин! Сколько Керим из Баку перевозил корзин с яй-цами, никто точно сказать не мокнет. Цена же зависит от сезона. Зимой яйца идут по рублю за десяток, весной, перед Новрузом, Керим берет рубль за пяток. И летом не спускает цену летом в Бузбулаке приезжих полным-полно... Да. Джанали-муаллим, ты полагал, что Фетдах там, в Бузбулаке, а он, выходит, здесь. Здесь сукин сын!.. "Пять" с вас, "три" с нас..." "Три"... А-а-а, дошло!. Деньги! Точно - три сотни! Ну уж если этот собачий сын мне триста оговорил, значит, себе никак не меньше. Так... Пятерка - шестьсот рублей. Три "пятерки" - тысяча восемьсот. А цены у них неплохие... Цена науки. Цена института... Цена нации. Тьфу, госпо-ди! Опять все в голове перепуталось - нация-то при чем?.. Нация здесь абсолютно ни при чем. Нацию ты оставь в покое, Джанали-муаллим! Так, ну что ж, иди сюда, милая! Посмотрим, чего ты стоишь?..