Х Собачий - Сломанная Головоломка

Мефодий опять тихо смеялся, склонившись над пергаментом.

Папа Николай I до их приезда в Рим не дожил - о его смерти Константин и Мефодий узнали по дороге, ожидая корабля в Дубровнике.

Но папа Адриан II, преемник Николая, тоже оценил подарок по достоинству. Уже в дне пути от Рима Константина и Мефодия встречала торжественная делегация: красивый зеленый холм, на который, вывернув из-за небольшой рощицы, стала взбираться дорога, сверкал издалека пестрой россыпью раззолоченных одежд духовенства. Ближе к Риму процессия вошла в плотную толпу горожан. Солдаты с трудом сдерживали натиск всех, ктопытался хотя бы коснуться золотых носилок, на которых лежали, покрытые расшитым драгоценными камнями покрывалом, чудотворные мощи святого Климента.

За носилками следовал паланкин папы, потом - рядом - два паланкина поменьше, в которых сидели Константин и Мефодий, следом, пешком, архиепископы, епископы...

- Ты хоть что-нибудь похожее мог себе представить? - весело спросил Константин, оглядываясь по сторонам.

- Нет, приятно, а? Хотя даже как-то неловко немножко...

- Отчего неловко? Мы же их не обманываем - они и вправду из Херсонеса...

Какой-то увечный, проскочив между солдатами, с криком вцепился в край покрывала, чуть не опрокинув носилки с мощами, упал сам, забился в судорогах. Его отволокли за оцепление.

Процессия приближалась к базилике святого Петра. Константин и Мефодий оглядывались по сторонам, рассматривали церкви, дворцы, вглядывались в лица людей.

- Хороший город! - сказал Мефодий. - И люди самые обычные. Тоже хорошие.

- И я тем более не пойму, зачем наш Фотий их прошлого папу низложил? - это произошло почти два года назад, но много говорили об этом скандале еще до сих пор. - Ты можешь мне это объяснить?

- Да он, наверное, пошутил. Тем более, что кто ж тут его послушался бы? Что ты, Фотия, что ли, не знаешь?

- С юмором у него всегда было неважно, - покачал головой, улыбаясь радостно кричащим людям, Константин.

Аббат Анастасий, у которого они остановились - тоже, как когда-то и Константин при Фотии, библиотекарь - уже в первый свободный вечер собрал друзей: послушать в исполнении самого Константина рассказ об обретении мощей Климента.

Посидели на удивление славно. Глупых вопросов почти никто не задавал. Эпизод с якорем (привязанным, как было известно, перед смертью к ногам Климента), который Константин тоже нашел недалеко от костей, окончательно удовлетворил затесавшихся зануд. Все остальные оказались прелестными людьми! И вино было отменным: Константин рассказывал вначале о чудаковатом хазарском Кагане, потом - о поездке в Сирию и забавной дискуссии с тамошними мусульманами, о Моравии, о новых буквах.

А Мефодий влез со своей классической, уже десяток раз обкатанной, байкой о Фотии: так сказать, "кстати о хазарах". Сейчас, когда еще совсем недавно только о Фотии все в Риме и говорили (ругались папы с патриархами и раньше - но в этот раз, похоже, дело, действительно, слишком далеко зашло) - успех байки был потрясающим!

Байка заключалась в том, что Фотий - из хазар. И в качестве подтверждения этого приводилась фраза императора Михаила. Выслушав однажды жалобу государственного секретаря на то, что Фотий распространяет учение о двух душах в человеке (вследствие чего прислуга требует двойной паек), Михаил, якобы, ужасно развеселился и сказал:

- Так вот что проповедует эта хазарская рожа!.. - отсюда и пошло.

- А он... Фотий... Он, что, и вправду так считает? Что... их две?.. испуганно спросил какой-то молоденький монах. - Я читал, что хазары, действительно, это говорят... Но Фотий же...

Все захохотали.

- За слова Михаила - я ручаюсь, - сказал Мефодий. - А остальное, так сказать, люди рассказали. Нет, конечно, может он и вправду так считает, я откуда знаю? На эту тему мы с ним, кажется, не говорили. Вот про его любимое "филиокве" - сколько угодно. А про две души - что-то не помню...

- А вообще-то, он, несомненно, хазар, - подытожил Константин. - В душе, по крайней мере.

Разошлись только глубокой ночью, Константин, усталый, но очень довольный первым проведенным в Риме днем, уснул, едва коснувшись головой подушки.

Телеги продолжали катиться.

Этот сон - один и тот же - снился Константину вот уже который месяц.

Почти каждую ночь. Попытавшись однажды прикинуть, сколько за это время мимо него прокатилось телег, Константин испугался.

По утрам, вспоминая сон, он становился мрачным. А со временем почувствовал, что уже просто болен. Мефодий тоже заметил перемену в Константине, но пока молчал. Ничего не говорил и сам Константин - пока было не до этого.