Николай Курганов - Краткие замысловатые повести

Молодой звездочет, будучи в беседе, уверял, что солнце, а не земля обращается, и хотя выдти; тогда один шутник ему сказал: "Пожалуй, побудьте с нами немного, я хочу доказать противное вашему мнению. Знаете ли, что солнце оживотворяет, греет и печет все на земле? " -- "Правда",-- отвечал на то звездарь. "Так видно,-- продолжал шут,-- что не солнце, да земля вертится; ибо когда жарят птиц, тогда вертят их, а не очаг".-- "Это правде подобно,-- сказал другой,-- но весьма далеко от мнения многих ученых мужей и от истины, и я знаю таких писателей, кои разумно утверждаются на том мнении".-- "Может статься,-- отвечал шут.-- Да веришь ли, что правда в вине?" -- "Слыхал..." -- "Хорошо, так напейся же допьяна, тогда увидишь, что земля, а не солнце вертится".

То же доказано в следующих стихах:

Случились вместе два астронома в пиру

И спорили весьма между собой в жару.

Один твердил: земля, вертясь, круг солнца ходит.

Другой, что солнце все с собой планеты водит:

Один Коперник был, другой слыл Птоломей,

Тут повар спор решил усмешкою своей.

Хозяин спрашивал: ты звезд теченье знаешь?

Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?

Он дал такой ответ: что в том Коперник прав;

Я правду докажу, на солнце не бывав,

Кто видел простяка из поваров такова,

Который бы вертел очаг кругом жаркова?

Велезрячий, идучи вместе на охоту с кривым, молвил оному: "Сказывают, что ты более, нежели я, ловишь".-- "Правда,-- отвечал кривой,-- понеже я больше тебя вижу".-- "Нельзя статься",-- сказал другой. А кривой ему: "О чем ты ни изволишь биться, я выиграю, потому что я у тебя вижу два глаза, а ты у меня один".

Стряпчий, очень гнусного виду и весьма курнос, не мог почти окончить своим чтением некоего дела в суде. Тогда советник, имеющий сановитый нос, сказал: "Нет ли у кого очков для сего господина?" Но он, не сердясь, на то отвечал: "Да пожалуйте, сударь, уже ссудите меня и вашим носом".

Богатого отца сын, гуляя по кладбищу, говорил сыну бедняка: "Могила моего батюшки выкладена мрамором, надпись положена золотыми словами, и вокруг пребогатая ограда, а могила твоего отца земляная, покрытая дерном". Тогда бедный сказал: "Молчи, прежде нежели твой отец может поворотить свои камни в день суда, тогда уже мой будет в раю".

В некоей беседе говорили, что докторы ни к чему годны. Тогда один стряпчий сказал: "Неправда, они по крайней мере надобны для убавки многолюдства".-- "Но я, не защищая себя, скажу,-- врач молвил,-- что на меня никто не жалуется".-- "Статься может,-- повторил сутяга,-- ибо ты своих соперников отправил на тот свет".

Старуха, хватя добрую чарку вина, пришла к вечерне и там, задремав, всхрапнула; другие толкнули ее, чтоб проснулась, тогда она возгласила: "Подносите внучке, а я более не стану".

Подьячий, при допросе некоего раскольника, говорил: "Буде у тебя совесть столь велика, как твоя борода, так сказывай правду".-- "Государь мой,-- отвечал суевер,-- ежели вы совести бородами измеряете, то, видно, вы бессовестны -- для того что голобороды".

Школьник, принеся чинить сапоги, у коих пробились запятки, говорил сапожнику: "О ты, куриозный транслатер, немалым трудом и потом в науке и искусстве такого явного совершенства в починках обветшалых калькументов достигший, приставь мне два семицыркула к моим суппедиторам".

Поп свидетельствовал мальчика в катехизисе, который отвечал ему изрядно и после спросил самого учителя: "Отче, пожалуй, истолкуй мне один вопросец!" -- "Какой?" -- "У нас есть мерин, кто его сделал?" -- "Бог". А малый: "Никак. Бог сделал его жеребцом, а мерином его мой бачко создал".

Некогда глупому дьякону случилось придти исходатайствовать себе священства; и как узнали -- неуч, спросил его епископ: "Как! ты осмелился вступить в священный чин, ведая себя столь безумна?" Он отвечал: "Богу так угодно было". А тот: "Да не ложно есть в Писании, что и в осле была ему нужда".

Понеже кофе служит главным лекарством от печали, то некая госпожа, уведомясь, что ее муж убит на войне,-- "Ах, бессчастна!" -- вскричала она,-- скоро подайте кофию",-- и тотчас стала весела.

Диоген говорил, что в рассуждении философии, политики и медицины человек есть преразумное животное в свете, но, смотря на угадчиков и толкователей, снова можно его почесть за преглупую скотину.

Сестра, журя своего брата за картежную игру, от которой он промотался: "Когда ты перестанешь играть?" -- говорила ему. "Тогда, когда перестанешь любиться",-- отвечал он. "О бессчастный! Видно, тебе играть по смерть свою".