Владимир Сорокин: Соловьиная роща

- Да меня и так Валентина Ивановна ругала, - пробормотал Вовка, понуро опуская голову. - А потом нас с Сережкой к директору повела. И он ругал. Но я, мам, честное пионерское, не буду больше. Обещаю.

- Что ж, посмотрим, - Завьялов поднял трубку и быстро проговорил, глядя в глаза Большову. - Татьяна Семеновна, принесите, пожалуйста, смету на третий квартал. И позовите, пожалуйста, Сергея Андреевича.

- Нет! Нет! Умоляю вас, не надо! - закричала Серафима, падая на колени перед офицером. - Я прошу вас, не трогайте его! Ведь он же совсем ребенок!

- Ничего себе ребенок... - пробормотал старик, поднимая шляпу. - В его возрасте пора бы уже отвечать за свои поступки. А вот потакать ему в таких шалостях не следует. Это может сильно испортить...

- Да я не потакаю особенно, - покачал головой Слава, глядя на рвущего тряпку Дика. - Это у нас не чаще раза в неделю бывает. Пускай бациллы агрессивности выйдут...

- Как знаешь... - пожал плечами Севастьянов, сложил справку и отдал Вере.

Она быстро выхватила ее из его морщинистых пальцев, спрятала в лифчик и, весело хохоча, побежала по берегу.

Татарин, прищурясь, проводил ее взглядом, потом вынул лук из потертого кожаного колчана, вытянул стрелу, быстро прицелился. Раздался глуховатый звон и Антон Иваныч снял ключ с колка, покачал седой головой:

- Первая октава у вас никуда не годится. Такой хороший инструмент и так разбит. А пыли, пыли сколько... хоть бы тряпочкой протерли...

- Да что толку-то, Володь, - хрипло засмеялся дед, садясь на диван. Сегодня ее вытер, а завтра бабы новой натаскают. Я привык так.

- А зря, зря, батенька, - бодро проговорил Ленин, прохаживаясь по комнате. - Практикой революционной борьбы пренебрегать нельзя! Для подлинного революционера это непростительно. Да-с! Непростительно!

- Да ладно, Паш, не расстраивайся, - Зинаида села с ним рядом, обняла за плечо. - Не жалей ты об этом. Есть - хорошо, а нет - еще лучше!

- Золотые слова, поручик, - проговорил штабс-капитан, расстегивая ворот и садясь к столу. - Правда, вы до конца не договорили: наша победа. Именно наша. А жертвы - ну какая война без них? Главное - цель. Я, господа, как представлю будущий парад на Красной площади, коронование великого князя, так, поверьте, забываю и о жертвах, и о холоде, и о вшах. А краснопузых мы из Царицына вытурим. Не сомневайтесь.

- А я и не сомневаюсь, - грубо перебил его Гуляев. - Чего мне сомневаться! Я три раза пересчитывал режим, все сходится. Пусть только ваши ребята на циклотроне не ошибутся. А то я их знаю - напортачат, а на теоретиков валят. Вечно мы в козлах отпущения ходим.

- А кто виноват в этом, дорогой мой? - поднял на него удивленные глаза Рубинштейн и вдруг рассмеялся. - Ну, ты даешь! Деятель! С твоей амбицией не в райкоме работать, а в шахматы податься. На место Фишера.

Чкалов резко повернулся и порывисто вышел, громко хлопнув дверью.

- Ты что, сдурел! - яростно зашептала мама. - Отец с ночной смены только что пришел, а ты шумишь!

- Ну, не буду, не буду, - отшатнулся от нее Колька и удивленно пожал плечами. - Ну, и недотрога же ты. Маменькина дочка.

- Это не твое дело, чья я дочь! - выпрямилась Валентина Георгиевна. Меня воспитала страна, дало образование государство. И ты здесь ни при чем. Запомни.

- Запомню... - процедил Пахом, нахлобучивая треух. - Однако и ты запомни: не видать тебе Катерины во веки веков.

- Топай, топай, - угрожающе приподнялся Мишка. - А Кешке своему так и передай - не боимся его. Он один, а нас целая дружина. И хулиганы с Воробьевой улицы ему не помогут.

- А это еще как посмотреть, - покачал головой профессор. - Крымский воздух целебный. Я думаю - поможет. Во всяком случае попробовать надо.

- И попробуем, - бодро кивнул Кржижановский, складывая карту. Попробуем, Владимир Ильич...

Белка прыгнула на соседнюю елку, стряхивая снег с веток, перебралась на ствол и, царапая кору, побежала к вершине. Василий поднял берданку, прицелился. Рыжий белкин хвост мелькал в зелени. Достигнув макушки, она высунулась, скосив вниз круглый блестящий глаз. Василий быстро поймал ее острую мордочку в прорезь, плавно выдавил спуск. Грохнуло, толкнуло в плечо. Белка скрылась в ветвях, а через мгновенье Василий заметил ее катящееся вниз тельце. Оттянув затвор, он выбросил на снег дымящуюся гильзу, подошел и поднял еще подрагивающую белку. Головка ее была разбита пулей. Василий улыбнулся, отер снегом кровь и сунул в рюкзак. Недалеко раздался выстрел. Потом еще один. Василий развернулся и, подминая недавно выпавший снежок широкими лыжами, пошел на звук.