Александр Амфитеатров - Волны

Лештуковъ. Ахъ, Альберто! Что вы только, безумный человѣкъ, съ собою дѣлаете?

Альберто. Вы, синьоръ, должно быть, очень счастливо любите, иначе вы поняли бы меня. Вы большой баринъ, я мужикъ, простой матросъ. Но сдѣланы мы изъ одного тѣста. И посмотрѣлъ бы я, что стали бы вы дѣлать, если бы… Можно все говорить, синьоръ?

Лештуковъ. Говорите.

Альберто. Если бы ходила позировать къ вашему другу и оставалась съ нимъ съ глазу на глазъ каждый день по три часа не Джулія, А синьора Маргарита?

Лештуковъ. Что за вздоръ, Альберто? При чемъ тутъ синьора Маргарита?

Альберто. Простите; вы дали мнѣ право говорить; я такъ и сказалъ, какъ думалъ. Потому что я хочу, чтобы вы меня, какъ слѣдуетъ, сердцемъ поняли. Не смущайтесь, синьоръ: разговоръ этотъ между нами.

Отступилъ и быстро исчезъ въ наступающихъ сумеркахъ. На улицѣ вспыхнулъ электрическій фонарь. Лештуковъ медленно запираетъ дверь-окно и задергиваетъ нижнюю частъ его занавѣскою, потомъ проходитъ къ себѣ въ кабинетъ. Свѣтъ падаетъ только изъ верхнихъ стеколъ. Маргарита Николаевна, въ голубомъ шелковомъ платкѣ, на плечахъ, спускается внизъ по большой лѣстницѣ.

Маргарита Николаевна( садится въ качалку). Кажется, Альберто былъ? Драма все еще продолжается?

Лештуковъ( изъ кабинета). Больше, чѣмъ когда-либо.

Выходитъ, оставляя дверь кабинета незапертою; мало-по-малу, въ дальнѣйшемъ дѣйствіи, оттуда начинаетъ падать на сцену сперва слабая, потомъ все сильнѣе и сильнѣе полоса луннаго свѣта.

Маргарита Николаевна. Охъ, эти драмы!.. Всѣ вы, мужчины, на нихъ мастера.

Лештуковъ( беретъ ея руку и цѣлуетъ). И я?

Маргарита Николаевна. Не успѣлъ еще. Мы съ тобой въ медовомъ мѣсяцѣ.

Ларцевъ( cвepxy). А… хмъ…

Сбѣгаетъ съ лѣстницы.

Маргарита Николаевна. Ой, какимъ франтомъ. На молъ?

Ларцевъ. Да. Одно вѣдь y насъ по вечерамъ мѣсто…

Маргарита Николаевна. А мнѣ лѣнь: надоѣло… Скажите нашимъ, что-бы не загуливались.

Лаpцевъ. Оченно хорошо-съ.

Хочетъ уйти въ среднюю дверь, которую только что заперъ Лештуковъ, и конфузится, найдя ее запертою.

Лештуковъ. Тутъ заперто. Я собирался заниматься. Постойте, я вамъ открою…

Ларцевъ. Да, не безпокойтесь, пожалуйста, я могу пройти и здѣсь.

Поспѣшно уходить черезъ крайнюю правую дверь.

Лештуковъ. Слава Богу, одни. Я такъ боялся, что онъ останется и испортить намъ вечеръ.

Маргарита Николаевна молчитъ. Лештуковъ легъ на полъ, къ ея ногамъ, взялъ ея руку, положилъ ладонью на свое лицо.

Маргарита Николаевна. Знаешь, это глупо вышло, что онъ ушелъ. Богъ знаетъ, что онъ можетъ подумать.

Лештуковъ. А пускай!

Откинулъ голову на колѣни Маргариты Николаевны и ждетъ ея поцѣлуя. Она отодвинулась съ досадою.

Маргарита Николаевна. Какъ я не люблю тебя такимъ.

Лештуковъ. Какимъ «какимъ»?

Маргарита Николаевна. Когда тебѣ все на свѣтѣ «пускай», когда тебѣ рѣшительно все равно, что будутъ обо мнѣ говорить и думать.

Лештуковъ( сѣлъ на скамеечку y ногъ ея). Прости меня, но я не понимаю: какъ же мнѣ вести себя?

Маргарита Николаевна. Такъ, чтобы наши отношенія не рѣзали людямъ глаза, чтобы о насъ не думали больше, чѣмъ слѣдуетъ.

Лештуковъ. Повѣрь мнѣ, Ларцевъ больше, чѣмъ слѣдуетъ и не подумалъ.

Маргарита Николаевна. То есть, онъ ушелъ въ увѣренности, что мы съ вами въ связи. Очень пріятно.

Лештуковъ. Если и такъ, что за бѣда?

Маргарита Николаевна. Да вы, кажется, съ ума сошли, Дмитрій Владимировичъ?

Лештуковъ. Ничуть.

Маргарита Николаевна. Какъ? Вамъ ничего, если мое имя будетъ трепаться по улицамъ? Если будутъ говорить, что я, Маргарита Рехтбергъ, ваша любовница, вамъ все равно?

Лештуковъ( всталъ на ноги и прислонился къ дверной колонна, направо). Нѣтъ, не все равно. Когда я услышу такое слово, я подойду къ тому, кто его произнесъ, и скажу: вы ошибаетесь: Маргарита – не любовница, но жена моя.

Маргарита Николаевна( рѣзко смѣется). Да, только этого не доставало.

Она также встала съ качалки и прислонилась къ другой дверной колоннѣ, лицомъ къ лицу съ Лештуковымъ.

Вы какой-то безумный, васъ лѣчить надо… Пускай говорятъ, что любовница. Скажу, что жена… И, главное, вѣдь отъ васъ станется. Думаете ли вы о томъ, что говорите? Неужели вамъ не приходить въ голову, что y меня есть репутація? Что я ношу чужое имя и обязана сохранить его чистымъ?