Надежда Тэффи - Том 2. Карусель. Дым без огня. Неживой зверь

– А эта долговязая девица – верно, дочь палача?

– Ну, конечно. Рыжая Зефхен. Это ничего, что она брюнетка. Кому же и хитрить, как не ей.

– А вон посмотрите: на другом конце стола – интересный господин. Высокий, элегантный, бритый, на мизинце брильянт. Это, по-моему, Арсен Люпен, вор-джентльмен.

– Ну разумеется. С очевидностью не поспоришь.

– А вот эти два маленькие, плюгавенькие. Это, по-моему, просто железнодорожные воры. Мелкота, мелюзга. Посмотрите, как Арсен Люпен их презирает. Они ему салат передали, а он даже головой не кивнул.

– Ну еще бы, станет он мараться!

– А вот интересный типик за отдельным столиком. Видите? Как он жрет? Как он жрет? Типичнейший женоубийца.

– А дама с ним какая тощая, бледная!

– Еще бы, будешь тут бледная! Ведь это – труп его жены. Трупы румяные не бывают.

– Молодчина, женоубийца! Сам на курорты ездит, но и труп жены не забывает. Нужно, мол, и трупу повеселиться.

– Это он ее для свежести возит, чтобы не так скоро разложилась. Собственную каторгу оттягивает.

– Молодчина, женоубийца!

Обед кончился. Все разошлись в разные стороны, кто куда. Банщик с икряной теткой поехали на лодке, железнодорожные воры уехали верхом, женоубийца пошел гулять под руку с трупом своей жены. Судья Гусин и помещик Усветников пошли к хозяйке наводить обо всех справки.

Хозяйка, женщина любезная и разговорчивая, рассказала все про всех.

Палач оказался нотариусом, а рыжая Зефхен его дочерью-художницей.

Банщик – известным французским журналистом, а икряная тетка его женой.

Арсен Люпен, вор-джентльмен, – дантистом из Лодзи.

Железнодорожные воры – певцами из Америки.

Джек, вспарыватель животов, – московским купцом.

Женоубийца – слабоумным миллионером, а труп жены – его сиделкой.

Гусин и Усветников долго хохотали и удивлялись.

– А и психологи мы с вами, Павел Егорыч!

– Я-то что? Мне простительно. А вам стыдно. Вы – судья. Вы на своем веку должны были ко всяким мошенникам приглядеться и с порядочными людьми их не путать.

На другой день за обедом у них оказалась соседка, пожилая безбровая испуганная немка. Немка смотрела на них с тихим ужасом и почти ничего не ела.

А приятели разговаривали.

– Что-то сегодня как будто не все в сборе, – говорил Усветников. – Банщика нету.

– Верно, душит где-нибудь в уголке свою икряную тетку.

– Он ее вчера заманил на лодке покататься; верно, думал утопить, да не удалось.

– Тетка, наверное, кое-что подозревает и с пузырями поехала.

– И палач сегодня куда-то пропал.

– Должно быть, заперся у себя в комнате и мучится угрызениями совести.

– Просто спит. Ночью-то, небось, призраки казненных не дают покоя, вот днем и отсыпается.

– А рыжая Зефхен пока что глазки делает железнодорожным ворам. Верно, пронюхала, что они за ночь два вагона обокрали.

– Джек, вспарыватель животов, третий раз говядину берет. Хочется ему, видно, свежей кровушки, добирается до чьего-нибудь живота.

– А женоубийца тут как тут. Небось, на труп жены и не взглянет.

– А сегодня с утренним поездом шулер приехал. Борода лопатой, лицо честное и два чемодана крапленых колод привез. Будет дело!

Испуганная немка не дождалась конца обеда, вскочила и торопливо вышла.

– Что с ней?

– Острый припадок эпилепсии. Побежала дом поджигать.

На другой день за завтраком испуганной немки не было, а вечером судья Гусин получил с почты письмо из соседнего городка.

Письмо было написано по-русски.

«Милостивый государь! Не знаю, как и благодарить вас, что вы открыли мне глаза на весь ужас, который окружал меня, беззащитную женщину!

Я, помещица Холкина, из Тамбовской губернии, приехала в этот курорт по предписанию врача. Вероятно, врач – кто бы мог подумать – находится в стачке с содержателем этого ужасного притона воров и разбойников.

Может быть, мне не следует вовсе благодарить вас, потому что, беседуя откровенно со своим другом, вы не предполагали, что я понимаю вас Тем не менее, благодаря вам, я счастливо избегла опасности.

Мне известно, кто вы. Когда вы подходили к столу, один из обедающих преступников сказал довольно громко: „А, вот и фальшивые монетчики in corpore“.

Это ужасно! Одумайтесь! Бросьте ваше ужасное ремесло! Вы еще молоды! Вернитесь на честный путь, и вы увидите, как новая трудовая жизнь покажется вам приятной, и сладок честно заработанный кусок хлеба.

Болеющая о вас душой помещица Холкина.

P. S. Бегите из вертепа!».