Надежда Тэффи - Том 2. Карусель. Дым без огня. Неживой зверь

– Мама, чего же ты надулась? И смешная же ты, братец мой!

Только слово, что каникулы, а на самом деле у всех было дела по горло.

Лялечка целые дни занималась худением, так как с осени решила учиться декламации, а декламировать она любила все вещи чрезвычайно нежные и поэтичные: «Разбитая ваза», «Я чахну с каждым днем», «Я умерла весною», «Отчего побледнели цветы»…

– Ну как я скажу перед публикой, что я умерла, когда у меня щеки красные и трясутся?! – мучилась Лялечка и отказывалась от супа.

Младшая сестра Лялечки, гимназистка Маруська, тоже была сильно занята. Чтобы направить ее мысли на математический путь, учитель арифметики велел ей за лето решить пятьдесят задач.

И каждый день от завтрака до пятичасового чая, в самое жаркое время, когда мухи жужжат, лезут в рот и путаются в волосах, стонала Маруська над задачами, но, несмотря на все свое усердие, не смогла решить ни одной.

– Господи! Да что же это такое?! Здесь, верно, ошибка в ответе. Либо опечатка. Не может же быть, чтобы это все было неверно.

Шла за помощью к Лялечке. А Лялечка сидела злая, с поджатыми губами, и думала о пироге с налимом, который заказан к обеду, и который все будут есть, кроме нее.

– Не для меня… не для меня, – горько думала Лялечка, – Чего тебе еще? Только мешаешь сосредоточиться!

– У меня задача не выходит, – плаксиво тянула Маруська. – Видишь: молочник продал три аршина яблоков… То есть три десятка молока… Господи, ничего не понимаю! Я совсем заучилась! Я не могу летом задачи решать, у меня все в голове путается.

– Ну чего ты ревешь, как корова! – урезонивала сестру Лялечка. – Такую ерундовую задачу не можешь решить.

– Так что же мне делать?

– Очень просто. Что у тебя там, молочник? Ну, раздели молочника и отвяжись.

– Да когда он не делится! Хм!

– Ну помножь!

– Тебе легко говорить! Сама бы попробовала.

– Пошла вон и не лезь с ерундой. Раз тебе задано – значит, сама и решай. А какая же тебе польза будет, если я за тебя учиться стану?

– Скажи лучше, что не умеешь.

– Дура!

– Сама дура. Старая девка!

– Вот я папе скажу – он тебе задаст.

Последнее педагогическое средство помогало лучше всего: Маруська удалялась с громким ревом, оставляя Лялечку наедине с ее горькими думами о пироге с налимом.

– Не для меня… не для меня придет весна…

Приходила старая ключница, подпирала по-бабьи щеку и долго смотрела на Лялечку с глубоким состраданием, как на больную корову.

– И чего же это ты, желанная, не ешь-то ничего, ась? Нонеча к завтраку картофельные лепешки особливо для тебя пекла. В прошлом годе как ела-то, матушка моя, – все пальчики облизывала, а нынче и в рот не взяла! Прямо ума не приложу, чем не угодила. Коли сметаны мало положила, – скажи. Отчего же не сказать-то? Дело поправимое.

– Просто мне ничего не хочется, – тоскливо говорит Лялечка.

– Ну, погоди, милая моя, Митрий обещал раков наловить; я тебе раковый суп сварю, любимый твой. Уж этим не побрезгаешь.

– Нет, ради Бога! – всколыхнулась Лялечка. – Ради Бога, не надо ракового супа. Мне даже подумать о нем противно, даже тошнит.

– Так ведь это так, за глаза, родная ты моя. А как увидишь, – ей-Богу, слюнки потекут, верь совести.

Лялечка тихо стонет.

– Не хочу! Не хочу! Не мучьте меня! Уйдите!

Старуха испуганно качает головой и уходит на цыпочках.

Лялечка подходит к зеркалу, втягивает, сколько можно, твердые красные щеки, подымает брови и декламирует замогильным голосом:

«Отчего я и сам все бледней? и печальнее день ото дня?!»

Красные крепкие щеки прыгают и напоминают глупую дерзость, сказанную перед отъездом из города старшим братом:

– Какие, дюша мой, у вас щеки красные – плюнешь, так зашипит!

Лялечка смолкает, настроение гаснет и падает. Нос поворачивается к открытому окошку и тянет, втягивает аромат поджариваемых в кухне котлет.

Вдруг вбегает Маруська. Лицо у нее испуганно-счастливое и растерянное:

– Лялька! Лялька! У меня задача вышла! Ей-Богу! Смотри – ответ верный.

– Быть не может! – пугается Лялька.

– Смотри сама – ответ верный.

– Не может быть! Ты, верно, где-нибудь ошиблась, оттого и ответ вышел верный. Давай-ка, проверим вместе. Стали проверять.

– Это что? – спрашивает Лялечка. – Ты тут зачем делила 40 на пять? А?

– А как же? – лепечет Маруська. – Сорок человек съели по пяти яблок…

– Так ведь множить надо в таком случае! Множить, а не делить! Эх ты! Математик! Я говорила, что ответ случайно совпал. Пойди-ка, переделай.