Надежда Тэффи - Том 4. Книга Июнь. О нежности

Толстая Буба жевала шоколадину и смотрела на Таню с интересом, но и с некоторым недоверием.

– А представь себе, – продолжала Таня, заваливаясь на диван и задирая ноги на спинку. – Представь себе, что получится, если у мамы как раз в этот день будет мигрень? Она как раз сегодня говорила няне: «Я так замоталась, что, наверное, к свадьбе голова заболит». Подумай только, какой ужас! Ведь тогда уж буквально все ляжет на меня, как на старшую в семье. Наедут все эти наши дядюшки-сенаторы и тетушки-генеральши, и я должна буду их занимать и угощать, а тут все эти лакеи, фрукты, родня жениха, изволь им разливать шампанское, а потом провожать молодых на вокзал и следить за всем порядком, чтобы не перепутать, когда их везти в церковь, а когда на поезд. Тебе-то хорошо на готовеньком. В церковь-то мама вообще не поедет, даже если будет здорова, – это не в обычае. Значит, опять я за старшую, должна следить за службой и за хором. И потом, если у мамы будет мигрень, на меня свалят давать наставления новобрачной. Ужас! Прямо хоть разорвись.

– Какие наставления? – удивленно, но все еще с недоверием спросила Буба.

– Как какие! Неужто ты никогда не слыхала, что мать всегда дает наставления новобрачной? Это каждый дурак знает. Я еще не придумала какие, но, если мама захворает, придется взять на себя. Ничего, милая моя, не попишешь!

Накануне свадьбы пришлось-таки гордой Лиде смириться перед сестрами. Пришла в классную со своей приятельницей Женей Алтыновой (злющая старая дева лет под тридцать, и нарочно с Лидой на «ты», чтобы молодиться), пришла и говорит:

– Слушайте, дети. («Дети»! Как вам это нравится!) На свадьбу приедет из-за границы мать моего жениха. Пожалуйста, ведите себя прилично и отвечайте ей вежливо: «Oui, madame» [52] Да, мадам (фр.) . А то у вас манера рубить басом «вуй» и кончено. Она очень важная дама и может обидеться.

Лида, между прочим, отлично знала, что у детей считалось страшным унижением именно это «oui, madame». «Точно подлизы какие-нибудь». Поэтому она тут же прибавила:

– Все равно она после свадьбы опять уедет, и вы ее, может быть, никогда и не увидите, так что никто и не узнает, что вы вежливо отвечали. Словом, намекнула на то, что позор будет не вечен.

Но уже от одного разговора об этой унизительной сделке со своей совестью Тане стало стыдно.

– Ну, это там видно будет, – сказала она особенно развязным тоном, чтобы покрыть неловкость.

– Таня! Как ты отвечаешь сестре! – подкатила глаза Женя Алтынова.

– А вам-то что? – отбрила Таня. – Ведь не вы женитесь.

И, подхватив Бубу за руку, с достоинством вышла.

Вечером, конечно, скандал. Лида наябедничала, мама сердилась. Пришлось вытянуть из зеркального шкапа пять шоколадин. Но и с этим не повезло. Лида утром заметила. Жених-то пред свадьбой заскулился, конфет привозил меньше, вот брешь в коробке и бросилась в глаза. Пошли разные бестактные догадки и расспросы. Хорошо, что у мамы сделалась мигрень, и это отвлекло ведьму Лиду.

Наступил день свадьбы. Таня с утра волновалась больше всех.

– Мама, а как же насчет дружек? Кого я должна пригласить?

– Да ты-то тут при чем? – оскорбительно удивилась мать. – Давно все сделано, и Лида позвала, кого хотела.

– Ну, если так, я умываю руки, – с достоинством отвечала Таня.

Но мама достоинства не поняла и совсем некстати заметила:

– Да, да, непременно хорошенько умой. У тебя вечно пальцы в чернилах.

Причесывал парикмахер. Причесал, как идиот, в локоны.

– Так мамаша приказала.

Таня сейчас же свои локоны подколола шиньоном.

– Венчаться будут в церкви Уделов, – озабоченно говорила она Бубе. – Потом поздравления в Северной гостинице – и сразу на Николаевский вокзал. И всюду должна я сама, и всюду я сама, как старшая в доме.

Лида одевалась у себя в комнате. Она сидела перед зеркалом, а тетя Вера, надув от усердия губы, прикалывала ей вуаль.

– Погодите, – влетела Таня. – Я сама приколю.

Она подскочила, оттиснула негодующую тетку в сторону, запуталась ногами в вуали и не упала только потому, что ухватила невесту за голову.

– Пошла вон, дура! – завопила та. – Господи, что за наказанье! Кто ее сюда пустил?

– Ну, если ты не хочешь, – с достоинством отвечала Таня, – так мне-то ведь, в сущности, все равно. Тебе же хуже.

– Посмотрите, она мне ножищами вуаль разорвала! – в отчаянии вопила Лида.

Тетка кинулась растягивать фату, а Таня, пожав плечами, вышла.

– Я же еще и виновата!

– Где ты была? – спросила ее стоявшая в коридоре Буба.