М. Забелло: Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

— Самоваръ простылъ? съ просонья спросилъ Могутовъ. — Ну, ничего….

— Обѣдать уже пора. Подавать вамъ обѣдать?

— Хорошо…. Да заразомъ уже подбросьте угольковъ въ самоваръ, такъ я обѣдъ чаемъ запью. Можно?

— Можно. Отъ чего нельзя? можно. Только я васъ буду просить, баринъ, чтобы обѣдъ вамъ подавать въ два часа. У насъ чиновниковъ много квартируетъ, такъ черезъ полчаса всѣ сразу привалятъ и всѣмъ имъ сразу подавай. Ѣсть хотимъ! кричатъ, а насъ всего двѣ. Ну, а допрежъ чиновниковъ, я вамъ и обѣдъ сразу подамъ, и самоварчикъ приготовлю.

— Ладно, голубушка!.. Экъ разоспался на новомъ мѣстѣ! говорилъ Могутовъ самъ себѣ, когда Лукерья взяла самоваръ и вышла. Спалъ, и отъ дней ранняго дѣтства, все, все, какъ живое, пронеслось предо мной…. Дорога отъ Москвы не приснилась, да тамъ сниться нечему…. А что-то будетъ здѣсь?… Что-то приснится, какъ буду уѣзжать отсюда?…

— Вотъ и обѣдъ. Вамъ на второе котлеты или грудинку? Я на первое супъ принесла, съ дороги супъ лучше. Такъ вамъ грудинки? А вы не чиновникъ будете?

— Нѣтъ, я не чиновникъ.

— А кто же вы будете?

— Кто я? Техникъ.

— Тек-ни-къ? вопросительно протянула Лукерья.

— Проще сказать, — рисовальщикъ. Вотъ если кому домъ нужно построить, фабрику или кирпичную печь завести, такъ я все это могу сперва нарисовать, а потомъ и научить, какъ сдѣлать.

— Рисовальщикъ!.. Значитъ, рисовальщикъ будете?

— Да! Если у васъ кто будетъ рисовальщика спрашивать, такъ вы, голубушка, его прямо ко мнѣ приводите. И дешево, и сердито всякое дѣло нарисую.

— Ладно, ладно…. Рисовальщикъ!.. У насъ часто спрашиваютъ прошенія писать, а вотъ рисовальщика, кажись, ни разу не спрашивали?… Ишь повалили чиновнички наши! за дверью уже говорила Лукерья.

Дѣйствительно, въ это время изъ всѣхъ присутственныхъ мѣстъ «повалили чиновники», какъ говорила прислуга номеровъ полковницы Песковой. Чиновники, чиновная аристократія, каковы: совѣтники, управляющіе палатами, предсѣдатели и члены судовъ, правители канцелярій, прокуроры и ихъ товарищи и т. д. и т. п., уѣхали, или медленно пошли домой часъ тому назадъ, и ихъ движеніе изъ присутственныхъ мѣстъ хотя и было замѣтно, но не очень бросалось въ глаза массою или числомъ; за ними вышли секретари, чиновники особыхъ порученій, столоначальники, казначеи, экзекуторы и т. д., и т. п. Представителей этого сорта чиновниковъ было уже очень и очень порядочное число; но благодаря ихъ солидной походкѣ, ихъ приличнымъ костюмамъ, ихъ нескученности во время движенія по улицѣ, благодаря ихъ тихимъ разговорамъ, умѣреннымъ жестамъ и скромнымъ, солиднымъ взглядамъ, ихъ выходъ изъ присутственныхъ мѣстъ и движеніе по улицамъ на квартиры не очень бросались въ глаза. Но послѣ нихъ, какъ ребятишки изъ школы, какъ народъ изъ собора послѣ архіерейской службы, гурьбой повалили изъ каждаго присутственнаго мѣста «чиновнички». Тутъ были и молодые, и старые, высокіе и низкіе, черные, русые, рыжіе, худые, толстые, бородатые и безбородые, и съ юношески приличными физіономіями, и съ испитыми, истасканными, худыми лицами, и толстыми, темно-синими носами на одутловатыхъ, обрюзглыхъ лицахъ… Тутъ были и прилично-одѣтые, и очень бѣдно, но чистенько, и очень бѣдно, и неряшливо до неприличія…. Но при всемъ этомъ наружномъ различіи, у нихъ было и много общаго. Во-первыхъ, у всѣхъ были кокарды на фуражкахъ, и только у самаго незначительнаго числа, теряющагося въ массѣ, фуражку замѣняло что-то въ родѣ ермолки, но все-таки съ кокардою. Во-вторыхъ, у всѣхъ были на лицахъ, въ жестахъ, движеніяхъ и разговорахъ торопливость и веселость. Они весело и торопливо, толкая одинъ другаго, выходили и разсыпались большими группами въ разныя стороны отъ присутственныхъ мѣстъ; потомъ, далеко еще до своихъ домовъ, они успокоивались, въ головахъ у нихъ шевелились невеселыя мысли, пропадала охота входить въ домъ, но каждый день, предъ выходомъ изъ присутствія, они чуть не кричали: шабашъ, бѣжимъ! и бросали перья, и, не дописавъ слова въ бумагахъ, не дочитавъ строки, не доскобливъ буквы или пятна, «валили» по домамъ. Въ третьихъ, у всѣхъ…. Но когда-нибудь, а, можетъ быть, даже въ дальнѣйшемъ продолженіи сего романа, мы познакомимся съ мыслями, думами, житьемъ-бытьемъ этихъ «чиновничковъ», отъ начала ихъ служебной карьеры до конца оной, познакомимся и съ ихъ праздникомъ, и съ ихъ буднями, горемъ и радостями, — а теперь обратимся къ молодому чиновнику съ бойкимъ видомъ, который для Могутова и его спутника обратился весь въ услугу, и при томъ въ услугу безкорыстную, происходившую только отъ его живаго темперамента и отъ его всегдашняго желанія знать и первому протрубить по городу новости дня.