Кумран действительно мог взрываться как снаряд, если что-то по-настоящему его возмущало, но это происходило крайне редко, и об этом можно было судить только по некоторым пафосным высказываниям, с нотками благородного негодования, которые он позволял себе на спецкурсах, ведя себя иногда как на сцене, и в то же время всерьез. И как это всех восхищало, когда Кумран приходил в стихийное состояние, как будто ветер проносился волной по аудитории. Но Кумрана любили и за его рамки, не позволявшие этому ветру распространяться в любых направлениях и независимо от воли учителя.
Еще про Кумрана говорили, что он не сверхмного читает, и когда студенты не один день переносили на руках по связочке его огромную библиотеку: Кумран переезжал в новое жилище - все знали, что столько прочесть и невозможно, и что Кумран улавливает все в книгах написанное каким-то иным способом... Но и этот способ: догадаться своим умом и впитать в себя усилием воли содержимое целой книжной полки - требовал много труда, и по слухам, Кумран все время работал и почти не спал. Трудно было представить себе его ленивым или расслабленным. Даже когда он все время разъезжал и болел, это была работа. Работа болеть, работа разъезжать. Кумран не любил отдыхать, и вообще не помнится такого, чтобы Кумран был в отпуске. Это, конечно, бывало летом, но чтобы он, например, поехал в Крым или куда-нибудь на турбазу...
Еще от Солонича Бо узнал, что Кумран служил в армии артиллеристом во время войны, и как пример сверх-человечности Кумрана, Солонич рассказывал, что Кумран выучил там французский язык. Солонич тоже неплохо знал языки. Он хвастался Бо, что выступал по радио по-кумрански, и выдержал долгое выступление, в конце которого передавал привет Лео, своему соседу по хутору. Бо с Солоничем сидели и слушали голос Солонича. Естественно, Бо ничего не понимал, Солонич ничего не переводил, только сказал, что в конце передает привет Лео. Конечно, Кумран никогда не стал бы, выступая по радио или где бы то ни было, передавать привет своей соседке по стояку... В этом была существенная разница между ними: учителем и учеником. Учитель не должен быть баловником. Как всякий великий учитель, Кумран был предельно осторожен в выводах и умышленно ограничен в собственных поступках. Учитель не заводила и не смутьян, не подстрекает, не провоцирует, а сдерживает, ограничивает, стискивает в рамках собственного метода и стиля, чтобы потом, после его окончательного ухода - все хлынуло, разбежалось и растеклось.
3
Кумран никогда не курил и почти не пил. Выпив немного, он очень оживлялся и начинал шутить с женщинами. Всегда казалось, что ему больше нравится быть окруженным симпатичными щебечущими студенточками, чем скучными мумиями-гениями. И как говорил Солонич, к сожалению, Кумран не очень нуждался в учениках. Но в чем он действительно нуждался, это в студенческой любви. Разве можно было не любить Кумрана? Настоящего волшебника Бывшего города. И у него была эта способность - легко влюблять в себя. Когда Кумран окидывал всех взглядом на спецкурсе, обычно он ходил вдоль доски, останавливался и окидывал, каждому казалось, что он и на него посмотрел, и не просто посмотрел, а словно воспламенил своим взглядом. Как будто Кумран чего-то ждет именно от него, чего-то особенного. Может быть он и ждал, но прежде всего он прекрасно знал и чувствовал эту свою способность действовать так на людей. А семинары проходили скучно. Здесь не было той массы, которую можно было воспламенять, и самому от нее воспламеняться. К общению с глазу на глаз или в узком кругу Кумран, по-видимому, не был особенно расположен. Подкинет какое-нибудь яркое... нет, юркое наблюдение. Кумран был удивительно похож на ящерицу. И тем, что его невозможно было поймать за хвост. Было в нем что-то неуловимое. И особенно тем, как он... Ящерица, если ее не тревожить, сидит неподвижно, причем в тени, а на самом солнце, она как будто думает о чем-то подолгу, стремительно поворачивая головой на незначительный градус, и иногда стреляя языком и вглядываясь сразу в обе стороны пространства.
Прелести Кнута.
1
Кнут писал Бо в армию, что честно говоря, знает его больше по письмам, чем по Пяльсони. На Пяльсони Кнут относился к Бо несколько свысока, с обидным пренебрежением. Не то что Пряников, покровитель Бо в области умственного развития. Поэтому с Кнутом Бо почти не разговаривал, а с Пряниковым у него бывали беседы.
У Пряникова всегда был немного усталый вид, замедленная шаркающая походка, присогнутая при ходьбе спина, надтреснутый голос. В его речи было что-то обреченное, дремлющее, а слова казались скудными. Бо не любил лезть с вопросами, но Пряников сам заговаривал с ним. Например, спрашивал, как он относится к Печорину. Бо отвечал, что плохо, а Пряников втолковывал ему, что это ему внушили в школе. А на самом деле Печорин совсем не таков. Бо говорил, что он сам по себе так думает, а Пряников убеждал Бо, что человек вообще не способен думать сам, что большинство людей догматики, принимающие за истину чужие мнения. Причем они уверены, что это их собственные мысли. И Бо задумывался, неужели он никогда не думал сам. А ты? - спрашивал он Пряникова. Пряников говорил, что сам он тоже догматик, но в отличие от Бо он больший скептик. Скептики подвергают сомнению собственные мысли, чтобы понять, откуда они пришли - и это называется рефлексией.
Читать дальше