Дмитрий Болотов - Прелести Кнута

Перед этим они уже зашли в книжный магазин, и купили для Бо две книжки, чтобы он, наконец, начал читать, потому что до приезда Гули у него не было на это ни времени, ни сил. Они купили ему стихотворения Языкова из серии "Поэтическая Россия" и рассказы Гаршина, которые он потом читал в оцеплении.

Возможность попасть в оцепление выпадала крайне редко. Когда на полигоне бывали стрельбы, на поворотах всех дорог, ведущих в сторону стрельбища, по одному-по два расставлялись солдаты, чтобы не пропускать машины. Машин на дорогах было мало, а поворачивали они вообще крайне редко, за весь день остановишь одну-две, и столько же проворонишь, пока пойдешь есть дикую смородину, растущую прямо в лесу. На обед тебя заберут, или привезут тебе холодную еду в котелке, и оставят до вечера, и если даже замерзнешь или попадешь под дождь, все равно, разве может это сравниться с муторной ротной жизнью?

А когда начинает темнеть, и уже волнуешься, что тебя забыли подъезжает машина, и тебя забирают. В роте уже отужинали, и тебя ведут на ужин одного, и на всегда в душе останется это сладкое воспоминание, как бывало хорошо: сидишь на поваленном дереве или пне, впившись в Гаршина, и только изредка кидая взгляд на дорогу, прислушиваясь и присматриваясь, не сворачивает ли автомобиль?

Бегунок.

Есть такие машины специальные для перевозки людей, грузовые с крытым верхом и деревянными лавками, мощные МАЗы, в которые грузят, плотно расселись, все поместились, и куда-то везут, задернув брезента от Божьего света.

А там - дождь колошматит по брезенту или солнце задувает в щели, зябь или душь, ухабистый проселок или ровный большак, однообразный шум мотора да вздрагивание встряски, пыль плавает в полосках света да ладони, заножаясь, сжимают натертые солдатскими жопами доски лавок. Да блаженство пронизывает истомленное службой солдатское тело на все время дороги: лишь бы везли и везли, подольше и подальше, и не нужно было бы ничего больше делать, и не было бы в голове других мыслей, кроме убаюкивающего сознания возки.

Один паренек убежал. И их повезли его искать. Паренек был местный, из недалеких мест. Таких в роте было всего трое. А этот невысокого роста и простоватый, и никакого особенного события перед этим не случилось. Когда из Азадбаша убежал солдат, так он убежал с автоматом, положив троих в бане, где они над ним измывались, а баню сжег, и по дороге продолжал стрелять. А тут ничего похожего. Ну отругал его сержант, как и других отругивал на каждом шагу, и если вспомнить, никакой особенной обидчивостью паренек не отличался. Просто захотелось сбегать домой.

Стали допрашивать тех двоих, особенно того, с кем он дружил, не знает ли чего, не говорил ли он чего перед побегом. Тот, которого больше допрашивали, нескладный, ноги непропорционально длинные, коленками внутрь, круглые щеки и маленькие хитрые глазки, голос как стакан стеклянный дребезжит, и спина сутулая. Набок немного ходит, ноги при этом немного волочит.

Поговорили с ним, что с него взять? Может, чего и знает, все равно не скажет. А по глазам ничего не поймешь. И отпустили. Может, и говорил ему друг, что хочет домой сбегать, да что с этого возьмешь, не такой уж он дурак, чтобы не понимать, что дома сразу накроют.

Вот повезли их искать. Далеко повезли, близко искать нет смысла. Повезли их с тем расчетом, что бежал он в сторону дома пешком, и подъезжая на попутках. Но обо всем этом они тогда не думали. Просто необычно было, что повезли искать, и приятно ехать. Везли их долго, больше часа точно. Наверно, с тем расчетом, чтобы к обеду вернуться в часть. Брезент открыли, и стали спрыгивать с машины.

Поле. Трава высокая, густая. Домов вокруг не видно. Дорога грунтовая, по которой везли, на которую незадолго перед тем свернули с асфальтовой. И поле. Деревья где-то вдалеке. А был конец июля. Или август. Но не было жарко. Руководили сержанты. Разбили в цепь. Офицера не запомнилась. Может и сидел в кабине, приказал оттуда что-то короткое сержантам. Искать было бессмысленно. Но нужно было искать. Не сидеть же сложа руки, пока этот паренек кого-нибудь перебьет.

Сержанты приказали искать. А сами засели где-то в траве, пока офицер не смотрит. Почему было выбрано это место, никто не знал. Просто взводному надоело ехать, махнул останови здесь. И лениво попрыгав из машины, построились в цепь и пошли сквозь траву. Идешь и думаешь, а вдруг найдешь? А что? Раз сказали здесь искать, значит что-то знают. Раздвинешь траву, а он там. Сидит птенцом в гнезде и смотрит на тебя, что ты будешь делать? Пожалеешь его, я пошел дальше... Или подумаешь: все равно сейчас кто-нибудь другой заметит, не такой уж широкой цепью они идут... Вот он! Я нашел! И тебя отпускают в отпуск. И хорошо сделал, что поймал паренька, а то бы он невесть куда убежал и чего натворил.