Марина Бонч-Осмоловская - День из жизни старика на БJркендейл, 42

"Правительство не должно принимать о земле легкомысленные законы", прошептал старик, с легкой укоризной разглядывая остов детской коляски, словно насаженной на кол в развилке дерева, - там, где районный парк переходил в ничейную землю.

Старик осторожно тронулся дальше, объезжая подозрительные заплаты на асфальте, подумывая, не глаже ли путь по соседней улице, но вспомнил, что та дорога и вовсе как после бомбежки. Он проезжал по своей, западной, богатой части города. Все английские города построены одинаково: поскольку ветра дуют всегда с запада на восток, на западе живут богатые, а на востоке бедные, и на них несет из города дым и вонь.

Старику нравилось иногда проезжать по этой улице, здесь городская жизнь била ключом. Вот идут прохожие: старик со старушкой, вот женщина средних лет вышла из магазина, еще старик, там группа пожилых людей. Сын-австралиец однажды заявил, что в Австралии все молодые и особенно старики, а вот Англия - одна большая пенсионная система. Старик решил его не слушать. Он и сейчас посмотрел в сторону.

Справа показался хорошо ему знакомый антикварный магазинчик. Он заходил сюда с сыном. Тот заметил, что в Англии нет антикварных магазинов, а есть магазины старьевщиков, где продается хлам, иногда не чищенный, а так, как есть. Старик не мог с этим согласиться, потому что ему всегда нравилось бывать в этих магазинах. Вот и этот - хоть и тесный, но забит до самого потолка. Здесь можно найти вещи, которые старик и сам любил, и свой дом он когда-то обставил такими же точно вещами. Мягкую мебель он не менял лет сорок пять, и в этом магазине купил себе как-то старик новое кресло. Оно очень нравилось старику, весь его облик и старость, и запах. И в самом магазине стоял точно такой же запах, как у старика дома, знакомый и понятный, как будто старик в своем путешествии по городу зашел отдохнуть к себе домой.

Около входа сидит на высоком табурете хозяин магазина - седой лохматый человек в сильных очках, заложив ногу за ногу. Ботинки у него развязаны. Он всегда читает книжку в мягком переплете. Если кто-то протискивается в его магазин, он отрывается от книжки и смотрит на противоположную сторону улицы махнувшим на все рукой взглядом.

Выше на горку лепились в рядок маленькие продуктовые магазины, в которых покупала еду жена старика, когда была жива, и он сам, когда был молод. Ему и сейчас нужно было закупить провизию, но теперь у него были не те деньги, чтобы покупать на этой улице. По правде сказать, эти магазины не выделялись красотой убранства и разнообразием товаров: в небольшой комнате за стойкой стоял кто-нибудь из хозяйской семьи и торговал маринованным луком, батарейками, модными журналами и средством от плесени. Посещали такой магазинчик обычно соседи.

Старик вновь отвернулся и решил проехать немного дальше: месяц назад он заметил, что в конце улицы заканчивали отделку нового торгового центра.

Так и есть, впереди показался огромный магазин, настоящее царство еды. Все называли их супермаркетами, но старику очень не нравилось это чужое название. Он поставил машину на стоянку, вошел вовнутрь и стал разглядывать товары. Ему нужно было немного: протертый горошек, любимый пудинг, овес, два-три пирога с протертыми овощами и мясом. Особенно любил старик кислый лук, и, к счастью, в любом магазине его был огромный выбор.

Новый магазин был велик, но не для богатых людей, старик это сразу определил. Потому что здесь ширина полок была заполнена одним и тем же продуктом, так что товаров в таких магазинах продавали мало. Большое разнообразие встречалось только в некоторых местах, и в те магазины старик даже не заходил.

Но то, что он увидел в этом супермаркете, его озадачило. Ему не хватило бы его пенсии, чтобы купить здесь провиант. Он переминался у прилавка, чувствуя себя очень скверно. Подержал в руках пирожок и, вспомнив, сколько он стоит за углом, отложил. Сын-австралиец, приезжая в гости, рассказывал, что в Австралии любой покупает еду целыми телегами, беря с полок все, что понравится. Старик молчал.

Подошла женщина с корзиной: на дне ее лежала одинокая баночка. Старик понял, что и другие могут купить себе мало еды на тяжелые английские фунты и пошел по рядам, бегло скользя по ним взглядом, словно он зашел просто взглянуть на новое место. Да, в общем, так оно и было.

Через десять минут он ехал через центр города в те магазины у рынка, где покупал провиант народ попроще и куда он сам должен был переместиться с тех пор, как правительство дамы с высокой прической* ввело для своего народа "свободную экономику".