Максим Горький - Дети

Бубенгоф (гордо) . Jawohl! Naturlich! [12]

Пассажир (тыкая его пальцем в живот) . Пруссия! Уважаю! А поезд мой – ушёл! Хотел я записать об этом в жалобную книгу, да у жены начальника станции зубы болят… жалко его!

Бубенгоф. Што ви хотит от мене?

Пассажир (удивлённо) . Второй раз, брат, не попадаю я в поезд! А ехать мне ещё вёрст триста… каково, а?

Бубенгоф. Но што ви желайт?..

Пассажир. Выпить желаю… Идём нах буфет! (Бубенгоф идёт охотно.) Да познакомь меня с этим… князь он, что ли…

Бубенгоф (наливая водки) . О нет…

Пассажир. От… почему? (Пьёт.)

Татьяна (смеётся) . Ой, господи…

Пассажир. Прекрасная буфетчица – отпочему вы смеётесь?

Татьяна. Да нет же такого слова!

Пассажир. Отпочему нет? Выпьемте, дорогая, за здоровье моей тётки, ей-богу… Умирает она… а я еду к ней… я – наследник! Ура!

Татьяна. Ну какой же вы смешной…

(Дверь из уборной широко распахнулась – вылетел Евстигнейка, упал перед князем на колени. Князь отскочил, Марья взвизгнула, Татьяна хохочет. Бубенгоф схватил Евстигнейку за плечи, все остальные – удивлены, но охвачены любопытством, ожидают скандала. Пассажир садится рядом с Татьяной, приветливо улыбаясь ей, и тоже начинает смеяться пьяным смехом.)

Бубенгоф. Што такой, эй…

Евстигнейка (бьётся) . Подь ты к чёрту, рыжий! Ваше сиятельство, дозвольте отечеству пользу принести! Семь годов работал, разорился…

Князь. Что с вами? Кто вы?

Евстигнейка. Тутошний слесарь… все знают… всеми осмеян… для пользы родины, ей-богу! Даром отдам, только бы работала она…

Князь. Кто-о? (Ко всем.) Господа – что это? Что за человек?

Костя (передёрнув плечами) . Просто – машину выдумал…

Пассажир (засыпает) . Сосед… разбудите меня…

Евстигнейка. Ваше сиятельство! Перепетум состроил я…

Бубенгоф. Што он говорит?

Типунов. Не знаю! Это немцы всё знают, а мы… куда нам!

Евстигнейка (со слезами) . Перепетум, барин, ей-богу! Вся надежда на вас… последняя!.. А то – пропал я! Очень уж просто: вроде станка она, в каком лошадей куют…

Князь. Что ему нужно?

Кичкин (угрюмо) . Вот и догадайся…

Евстигнейка (воодушевлённо) . А в серёдке – колесо с ковшами, вроде мельничного. Ежели теперь наверху станка поставить человека, чтобы он в ковши эти гири али булыжники бросал, – колесо вертится, ей-богу! Без останову будет вертеться, весь век, только тяжести давай ему…

Бубенгоф (догадался) . О, это перпетуум… ф-фа! (Хохочет.) Перпетуум!

Князь (расстроен) . Нет, я не могу… я – извиняюсь… Я пойду просить… тут должны быть лошади!

Бубенгоф (Кичкину) . Где ваши лёшади?

Кичкин (усмехаясь) . А тебе на что? Ты конокрад али кто?

Бубенгоф. Ми… нужно ехать!

Типунов (вежливо) . С богом! Мы середь дороги вашей не стоим!

Бубенгоф (Зобнину) . Лёшади?

Зобнин. Костя, чего он ко мне лезет?

Князь (ко всем) . Господа… вы, кажется, обиделись… но лес запродан давно уже… Слушайте, Бубенгоф… надо спросить начальника станции… он устроит лошадей… (Идёт к двери, прикрываясь Бубенгофом, и бормочет.) Я очень благодарен за честь… ваше простодушие… до свиданья…

Марья (Татьяне) . Фи, какой невежа! (Татьяна расспрашивает её о чём-то.)

Евстигнейка (вставая на ноги) . Что же, понял он али нет?

Типунов. Поймут они, дожидайся!

Зобнин. Больно нужны мы им!

Евстигнейка (бросаясь к двери) . Эх, пойду я…

Костя (хватая его) . К-куда?

Евстигнейка. Он не понял… пусти!

Костя. Хошь – поднесу?

Евстигнейка (отчаянно) . Давай… для храбрости! Пропало моё дело! (Костя поит его из всех бутылок по очереди.)

Зобнин. Что, брат, Иван Иваныч?

Кичкин. Н-да-а! Ведь вот, глядите-ка, человек эдакой обходительный, ласковый… а продать – успел!

Типунов. Продавать они навострились!

Зобнин. Пропали все наши труды… (Выглядывая за дверь.) Старуха его сцапала-таки…

Кичкин. Мастера они продавать…

(Все, грустно вздыхая, молчат. Костя занят с Евстигнейкой, в углу храпит пассажир.)