Софрон Данилов - Бьётся сердце

«Решение?»

«Да, уважаемый Сергей Эргисович. Ясно, что вам, человеку в Арылахе новому, сработаться с руководством школы не удалось. Да, видимо, уже и не удастся. Очень жалко, конечно. Предполагалось при Арылахской школе образовать самостоятельную партийную организацию, и кандидатура Аласова на пост секретаря до сих пор казалась наиболее подходящей… Что делать. Трения, какие возникли, не на пользу школе, поэтому принято такое решение. Бордуолахская школа давно страдает без историка… Конечно, селение Бордуолах отдалённое, но, значит, тем более там нужны энергичные работники. Райком в этом случае весьма рассчитывает на опыт и партийную активность Сергея Эргисовича. Следует заметить, что назначение не без перспективы: бордуолахский директор который год рвётся на учёбу, так что с осени, вполне реально, товарищ Аласов сможет принять все ключи от школы…»

О ключах Сокорутов сказал уже весело, будучи убеждён, что перспектива стать директором для Аласова лучшее утешение.

«Значит, всё-таки заледенелой жердью, как обещал Пестряков?» — горько усмехнулся Аласов.

«Не надо, товарищ Аласов, переходить на личности. Будем говорить только о принципиальных вещах. «Заледенелой жердью», говорите? Не думаю, не думаю. Слабо вяжется с товарищем Пестряковым, каким я его знаю. Человек он на редкость интеллигентный».

Заметив усмешку Аласова, секретарь пристукнул ладонью по столу:

«Вам кажется, товарищ Аласов, что я говорю нечто смешное? Однако хочу, чтобы, выходя из райкома партии, вы уяснили себе твёрдо: Арылахскую школу, лучшую в районе, мы вам на погром не дадим! Вы явились сюда на готовое, приехали, извините, из дальних странствий, а мы эту школу, как деревце, растили. Вам смешно? Но для меня Арылах связан прежде всего с именами Пестрякова, Кубарова, Левина. Пока они там — за эту школу я спокоен. Ошибки и недостатки? Вполне допускаю. Больше того, всё, что было полезного в вашем рассказе, будет взято на заметку и проверено — за это не беспокойтесь. Хотя скажу уже сейчас: ничего особенного я не услыхал. Это типичные недостатки многих школ, и мы боремся с ними планомерно. Всё дело в том, под каким углом посмотреть на факт, под каким соусом и с какой приправой его подать. У педагогов Кылбанова и Сосина вы находите завышение отдельных оценок отдельным ученикам? Вполне возможно. У нас пока учителями работают живые люди, а не кибернетические машины».

«Да ведь я же говорил не о промахах, а об умышленном…»

«Не будем спорить. Я вас выслушал, товарищ Аласов, теперь вы меня послушайте. Другой пример: завуч, как вам кажется, слишком строго подошёл к учительнице Саргылане Кустуровой. Допускаю. Но я беру при этом во внимание, что Кустурова весьма молодой педагог. И с первых же шагов фокусы — отказывается выполнять распоряжения завуча! Думаю, что верно поступили товарищи, наложив взыскание на такую… (он поискал слово) работницу. Так что факты, как видим, сложная штука, их и сюда и туда можно повернуть. Относительно вас лично, товарищ Аласов, я не желаю говорить ничего плохого. Мы ведь с вами едва только познакомились. С настоящего момента, думаю, будем знакомы лучше. А Пестрякова, Левина, Кубарова я знаю больше двадцати лет. Прямо скажу: я их уважаю».

«И я уважаю, это мои учителя…» — начал было Аласов, но осёкся, перехватив взгляд Сокорутова, полный иронии.

«Ваши учителя — и вы их… вот таким образом? Итак, ближе к выводам, товарищ Аласов. Мы всё вложили в Арылахскую школу частицу своего труда и никогда не принесём её имени в жертву каким-то драчкам! Поезжайте в Бордуолах, и забудем об этой прискорбной истории. Не хватало, чтобы учителя друг за другом с жердями гонялись!»

«Нет, — сказал тогда Аласов. — Нельзя забыть об этой прискорбной истории. Сам не забуду и вам не дам».

«Вот вы какой! — Сокорутов внимательно, словно только сейчас увидел, посмотрел на собеседника. — Но будем завершать. Я тут не совсем точно выразился… А я ведь школьником вас знал. Помню, как вы в волейбол здорово играли. И всегда ходили вместе с Надеждой Алгысовной… теперь Пестряковой».

«Да, ходил. А что?»

«Нет, ничего. Всего вам доброго».

Глаза его не выражали ничего, кроме грусти по ушедшим годам. Однако само упоминание имени Надежды Пестряковой на прощание было многозначительно. Похоже, обо всём, что касалось Аласова, секретарь был информирован более чем обстоятельно.

Так окончилась эта встреча. Аласова и в самом деле начинали гнать из Арылаха, передавая «заледенелую жердь» из рук в руки.