Хаим Саббато - Выверить прицел

— Ты уверен, что вы шли в восточном направлении? — спросил историк.

— Да, — не колеблясь ответил Эльханан, — я уверен, что мы шли на восток, потому что солнце било мне прямо в глаза. Все время приходилось отыскивать на местности какую-нибудь точку в качестве ориентира, чтобы не сбиться с пути. В конце концов мы нашли свой «гейсон». Между танками сновало несколько машин. Не знаю, к какому подразделению они относились. Возможно, это была разведрота. Они указывали нужное направление.

— Разведрота вашего полка? — спросил следователь, открывая синюю папку.

Эльханан снова сделал жест, означавший «кто знает?», и продолжал:

«…Нас стала донимать артиллерия. Поначалу, каждый раз, когда снаряд ложился близко от нас, мы меняли позицию, но затем, когда увидели, что разброс чрезвычайно широк, поняли, что в этом нет смысла. Рами решил не обращать на артиллерию внимания. Вдруг кто-то крикнул: „катюши“! Ханан пригнулся, и ракета пронеслась прямо над его головой. Тянувшийся за ней провод упал на него, и Ханан с трудом из него выпутался. Позднее нам объяснили, что это не „катюша“, а советский „сагер“ — птурс. В них провод является частью механизма наводки…»

— А до этого случая вы ничего о противотанковых ракетах не знали? — спросил следователь.

— Ничего, — ответил Эльханан. Следователь обменялся несколькими словами с историком и что-то записал.

«…Мы получили новый приказ: поменять направление и идти на Синдиану. Там опять появились сирийские танки. Снова и снова атакуют и не собираются отступать. Мы продвинулись в указанном направлении, по-прежнему не обращая внимания на артобстрел. Приказано вступить с сирийцами в бой. Но мы пока никак не можем их обнаружить. Нахман смотрит в перископ не отрывая глаз, но не видит ни единого танка. Местоположение наших танков очень нехорошее — на равнине. Снова нам сообщают, что сирийцы стоят напротив. Мы идем медленно, чтобы не наткнуться на засаду, но так и не видим никаких танков. До тех пор, пока — вдруг! — прямо перед нашим носом не вырастает столб пыли. „Задний ход! Быстро! — кричит Рами. — Следующий снаряд наш!“ Но снова заклинило рычаг коробки передач. „Как раз вовремя“, — думаю я про себя и стараюсь изо всех сил, понимая, что все решают секунды. Наконец! Идем назад, меняем позицию, но еще один снаряд разрывается рядом с нами. Сирийцы занимают более выгодную позицию: нам их не видно. А нас выдает пыль, поднимаемая танками при любом движении. Танк рядом с нами получил прямое попадание и загорелся.

Эти минуты были для меня самыми тяжелыми с тех пор, как мы воюем. Я не знал, чего ждать, не знал, как мы выйдем из этого боя. Но одно знал наверняка: их необходимо остановить. Просто нет другого выхода. И тут я подумал, что пришло время для того, о чем мы так много читали и говорили: для истинного самопожертвования. Следует мобилизовать все внутренние силы, какие есть в нас. Мы должны их остановить. Мы можем их остановить. У нас нет выхода. Долго раздумывать над этим времени не было. Мы поднялись на лучшую позицию. Сейчас мы их видим. Еще несколько наших танков сделали то же. Положение улучшилось. Мы получили сообщение, что несколько сирийских танков уже подбиты. Ханан передает, что видит танки, которые пытаются уйти. Два грузовика повернули назад. По-видимому, это грузовики с боеприпасами, которые следовали за танками. Мы тоже поразили две цели. Кажется, мы их одолеваем. Слава Богу. После войны нам стало известно, что в тот день мы отразили последнюю сирийскую атаку на этом участке. Продолжаем стрелять. Ханан передает, что Синдиана стала долиной смерти для сирийских танков. Вообще для всего, что двигалось, включая их грузовики с боеприпасами и другие средства передвижения. Все было сожжено. Несколько танков — они скрывались под деревьями и не были нами замечены — начали отступать, и за ними потянулось облако пыли. Их подбили тоже.

Мы еще не успели переварить происшедшее, как поступил новый приказ: идти на Хушние. По проселочной дороге, которая отходила от шоссе Йосифон и называлась „катакомба“. Мы следовали за танком Данона. Рами передал, что наша колонна состоит из десяти танков. Серьезная боевая сила. Данон шел первым и очень быстро. Мы же, наоборот, медленно, из-за неисправной коробки передач. На четвертой скорости мотор вообще останавливался, поэтому весь путь я шел на третьей — медленно, но, по крайней мере, не застревая. Перед нами был танк Хагая — командира роты „ламед“. Данон все время просил по рации, чтобы мы его догнали. „Что с вами? — спрашивал. — Я наткнулся на крупные силы противника. Я против них один. Подходите же!“ — „Еще немного, и мы прибудем, — отвечали мы. — Мы уже близко“.