Руслан Белов - Бег в золотом тумане

Мы с Сергеем в удивлении переглянулись: "Это Роберт, наш однокашник, был там в воде!" Чтобы скрыть минутное замешательство, я спросил Резвона:

— Ты, командир, говорил: "познакомимся поближе". Ты что, в зиндан с нами пойдешь?

— Ха-ха, насмешил! В яме будешь сидеть липший день! Шутка, дорогой! За два-три дня в яме каждый из вас раскроется — кто злой, кто хитрый, кто слабый знать буду. Потом кто-нибудь на кол сядет и расскажет мне подробно, почему сюда в такое время геологи зачастили, и куда они на самом деле рвутся. А еще завтра мулла Рамитский сюда приедет, будет меня воспитывать. Зачем его волновать?

— Не любит он вас? — спросил я. — Очень не любит! — рассмеялся Резвон. А сделать ничего не может. Здесь, дорогой, я сила и власть! Сейчас вам чай-пай принесут. Пейте, ешьте последний раз, может быть, ха-ха…

Он ушел. Через некоторое время нам принесли зеленый чай, горячие лепешки, карамель и чуть позже — по большой чашке шурпо [14] Шурпо — что-то вроде спагетти. Толстая, очень длинная вареная вермишель, залитая наваристым бульоном с кусочками мяса и овощей. .

Шурпо был очень красивый! Куски аппетитной баранины, желтоватые картофелины, узкие дольки ярко-оранжевой моркови и пузатые горошины купались в прозрачном бульоне, посыпанном зеленью. Красота могла поспорить со вкусом. Это было чудо поварского искусства! В шурпо каждый ингредиент сумел сохранить свой неповторимый вкус. Наши ложки стучали до тех пор, пока не показалось дно пиал…

После обеда нас посадили в глубокую каменистую яму, вырытую во дворе дома между курятником и хлевом.

"Неплохое место для Даунклуба"… с грустью подумал я, но промолчал…

Зиндан был тесноват, но мы кое-как расположились и стали обсуждать сложившееся положение: "Услышит или не услышит охранник шум при попытке освободиться"? Решили ждать — утро вечера мудренее…

Разговор постепенно перешел в другое русло:

Был или нет полуразложившийся парень в омуте нашим однокашником и мужем нашей однокурсницы Тамары?

"Тамара, Тамара, ты мне не пара… Я влюбился, женился и с супругой живу…" — пел под гитару Таиров Искандер, наш курсовой весельчак и сорвиголова… Пел, не сводя озорного взгляда с нежного личика Тамары Галкиной, наверное, самой привлекательной девушки на нашем факультете.

Однажды, на первом курсе, на лекции по истории таджикского народа, я провел конкурс на самую красивую студентку. После подсчета голосов оказалось, что над моим эксклюзивным опросом посмеялись! Первое место завоевал я. Томочка заняла второе место.

Перед моим очередным днем рождения мама посоветовала мне пригласить Тамару. На мой удивленный вопрос, откуда она вообще ее знает, мама ответила, что эта симпатичная девушка давно ходит к ней на работу и рассказывает обо мне очень пикантные истории. Например: как я стираю полотенце вместе с грязными носками и очень удивляюсь идентичности конечных расцветок…

На дне рождения Томка была в умопомрачительном, обтягивающем, черном платье. Яшмовые запонки подарила. Когда все ушли, я поставил пласт Давида Тухманова "По волне моей памяти" и мы присели с ней на диван. Во время затяжного поцелуя я краем глаза увидел, как приоткрылась дверь, и в проеме нарисовалось любопытное личико моей сестренки…

Всё мои линии на руке оказались параллельны Тамариным линиям.

А на следующей неделе я случайно познакомился с ее подругой, маленькой, очень милой Наташей. До сих пор помню ее очень открытое лицо, лучащиеся голубые глаза, нежные, чувственные поцелуи…

Я хотел быть рядом с ней! Млел, но руки не мог протянуть, чтобы прикоснуться… Мы стали встречаться, но однажды Наташа мне сказала, медленно и четко выговаривая слова, что у нее есть парень, и она его любит. Лишь многие годы спустя я узнал, что Тома жестоко избила свою подругу и вынудила порвать со мной.

На второй практике ко мне стал придираться Роберт Калганов с первого курса. Он часто был безмолвным третьим в Тамариной палатке, куда я частенько заходил позубоскалить. Ему, крепкому парню, боксеру-перворазряднику, мои экспромты и комплименты почему-то не нравились, и он начинал приставать:

"Выйдем, да выйдем". Я не понимал зачем, отмахивался…

Кончилось все поздней осенью. Ночью меня избили до полусмерти у дверей собственной квартиры. Человек семь. Когда я уже на звук и свет не реагировал, двое взяли меня под руки, а третий с размаху начал бить в пах… и приговаривать: "Это тебе от Тамары… А это — от Роберта!"