Руслан Белов - Бег в золотом тумане

— Оказывается, ты не только "бессмертный", но и контуженный?

— Ага. Параноик без страха и упрёка! Это моё естественное состояние, когда я бодрствую. А когда сплю — превращаюсь в лунатика! Вот такой сложный диагноз!

— И где же ты демонстрировал себя в последний раз? — с сарказмом осведомился мой лучший "друг".

Занудство Юрки, меня угнетало в сторону только что обнародованного диагноза…

— На Кумархе, Юра, на Кумархе, — заулыбался я, решив в полной мере удовлетворить неуёмную дотошность Житника. В 1976-ом году мы разрабатывали 10-ое рудное тело. Когда вошли в зону мощного разлома, нас чуть не снесло потоком воды. Подождали пару дней, пока вода уйдёт и дальше пошли. Но рудной жилы за разломом не оказалось. Характер и направление разлома определить не удалось: В его зоне я не смог найти ни одного зеркала скольжения [17] Зеркало Скольжения — Гладкая поверхность в горных породах. Кроме полировки, на них наблюдаются штрихи и бороздки в направлении последнего перемещения рудных пластов по разлому. .

Стою, соображаю, а в голове никаких зацепок, в каком направлении жилу искать… А проходчики сзади стоят, на мою шаткую психику давят:

"Давай, доцент шурши мозгами! Нам до конца месяца надо еще пятьдесят метров пройти. Да не ошибись, Пифагор"…

Постучав молотком по гранитной глыбе, я понял, что гадом буду, если не оправдаю их доверия. Виртуозно завернув парочку русских слов, я пошел в палатку изучать погоризонтные планы [37] Карты разведочных уровней — карты, составленные по данным проходки горных выработок и скважин. и планы опробования. Заснул далеко заполночь, так и не решив, в какую сторону поворачивать. А утром прихожу в забой и вижу: проходчики влево повернули и второй блок уже отбуривают.

Я к ним бросился, руками размахиваю…

— Кто велел, вашу мать!!?

— Как кто!!? Ты же сам ночью приходил и велел влево "рельсы" гнуть!

Ну, думаю, и хрен с вами, надо же куда-то поворачивать… Расстроенный, поднялся в палатку, смотрю: на моей чертежной доске лежит погоризонтный план. И аккуратно кнопочками приколот! А я помню, что перед сном убирал его в тубус! Подлетаю к столу и глазам своим не верю: этот неподдающийся участочек со злополучным разломом отрисован на плане полностью! И жила, и секущий ее разлом. И, даже стрелочки нарисованы, указывающие на левое крыло сброса [18] Крыло сброса — перемещённые части рудных пластов по крутопадающим поверхностям разрыва. . Вот так дела! Во сне творил по наитию. И все точно. И на штольню во сне же потом спустился, и распоряжения проходчикам отдал. Через пять отпалок снова на потерянную жилу вышли. С тех пор ко мне обращались не иначе, как Пифагор…

— Все это замечательно, — равнодушно зевая, продолжил беседу Сергей, — но как ты с "26" статьёй в военном билете ежегодную медкомиссию проходил?

— Простенько и со вкусом! На справке "Чернов Р.А." я менял букву Р на букву К и засылал Ксению Алексеевну во "вражеский стан"! Кстати, в моей справке, разрешающей работать в высокогорных условиях и на подземке, всегда последней стояла отметка гинеколога: "Здорова"… За семь лет ни одна экспедиционная крыса этого не заметила.

— Нет, ты не лунатик! Ты гермафродит! А это неизлечимо… — тоном профессионала подвел черту Житник и мерзко захихикал.

— "Ну, держись, Жиркомбинат, сейчас тебе мало не покажется!" — подумал я, и сказал с пафосом:

— Я горжусь этим, дорогой! У одного из десяти тысяч папа — Гермес, а мама — Афродита! У некоторых похуже будет… Я помолчал, и тихо, с дуринкой в голосе выдал:

— Вот у тебя, Жорж, мама — простая советская хохлушка, а папа — Кентавр [19] Кентавр — лесной или горный демон, получеловек, полуконь. Любит вино. ! Знаешь, как я догадался? Очень просто! Ты унаследовал от папаши копыта и до седьмого пота скреб ими в сторону моей бывшей жены! Наверно все подковы снёс?

Я замолчал и закрыл глаза в ожидании ответного "удара"…

Моё "смирение" Юрка истолковал правильно. Его глаза увлажнились скупыми мужскими слезами, а кулаки обрушились на мою "буйную" голову…

Нас еле разняли… Я тут же прикинулся бывшим пациентом заведения с узкой специализацией, широко зевнул и, как ни в чём не бывало, сказал:

— Доверь вам потаённое! До конца жизни дразнить будете…

— Завтра уже не будем! — усмехнулся Федя в полусне.

— Все… Отбой!

Не успели мы устроить свои головы на бедрах и животах друг друга, как крышка нашей ямы откинулась, и в свете полной луны мы увидели Лейлу и какую-то молодую женщину, по виду — русскую. Не говоря ни слова, они спустили нам жердяную лестницу, Мы быстро поднялись по ней и, озираясь, пошли к воротам, около которых чавкали два матёрых волкодава. Женщина подошла к одному из них, почесала за ухом. Псина, недовольная вмешательством в трапезу, глухо зарычала. Бочком, бочком мы миновали собак, и подошли к нашей машине, стоявшей в соседнем дворе.