Галина Василевская - Рисунок на снегу

Дорогие ребята!

Всё, что описано в этой повести, происходило на самом деле в годы Великой Отечественной войны в Белоруссии, на оккупированной фашистами территории.

Юный партизанский разведчик пионер Тихон Баран повторил подвиг Ивана Сусанина.

Автор повести Василевская Галина Онуфриевна живёт и работает в Минске.

Прочитайте, ребята, эту книгу и напишите, понравилась ли она вам.

Пишите по адресу: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.

Сырые дрова не хотели гореть. Дядя Иван, раскрасневшийся от натуги, изо всех сил дул в открытую дверцу низенькой печурки, сложенной из старого, обгоревшего кирпича. Из печурки вместе с едким дымом вылетал пепел и садился на дядюшкины усы. Усы стали серыми, в землянке пахло дымом, а дрова всё равно не горели.

— Эх, нечистая вас возьми! — не вытерпел дядя, вытер лицо рукавом и повернулся на трухлявом чурбане. — Тишка, ты спишь? А то, может, сухих поленцев принесёшь? Не хочет наша с тобой грелка греть, только дымит.

Тишка, светловолосый мальчишка в безрукавке, сшитой из солдатской шинели, лежал на нарах и поглядывал в маленькое оконце, через которое еле пробивался солнечный луч. Парнишка молча поднялся, всунул ноги в бурки, нахлобучил на голову шапку-ушанку и направился к двери, обитой тёмным вылинявшим одеялом. К краям одеяла крепко прицепился иней.

— Постой, парень, подожди!

Дядя Иван накинул Тихону на плечи ватник с подкатанными рукавами. Он был мальчишке чуть ли не ниже колен. Тихон поднялся по земляным ступенькам и отпер дверь.

Морозный пар клубами повалил в землянку. Дядя Иван некоторое время молча глядел на закрывшуюся за мальчиком дверь, потом в сердцах принялся ворочать в печурке железным прутом.

Он мог бы и сам принести дров — ходить недалеко. Вышел из землянки — тут и бери. Но ему боязно за мальчика.

Всё сидит в землянке, всё молчит. А то ляжет на полати и уставится в потолок или в стену. Ребёнок, а мысли не детские, раз так молчит.

После тёмной землянки снег показался Тихону особенно белым. Он сощурил глаза и прикрыл их рукой. Кончики пальцев зашлись от холода и стали неметь, словно кто-то натягивал на них железные перчатки. Тихон надел ватник в рукава, застегнул на все пуговицы, сунул руки в карманы. Рукавиц не было. Наверно, дядя Иван вынул их, чтобы посушить на печурке.

Из землянки вылез дядя Иван.

— Бери, дружок, — протянул он Тихону тёплые рукавицы, — и будем грузиться. Вдвоём спорей.

Дрова подковой были сложены возле землянки: и ходить далеко не надо, и хоть немного прикрывают от ветра их временное жилище. Да только половину этой подковы уже сожгли.

Дядя взял одно поленце, стукнул им по другому, чтоб оббить снег, и принялся счищать поленцем снежное покрывало, укутывавшее поленницу. Сверху покрывало схватилось тонким настом, а под ним снег оставался мягким как пух.

Тихон осторожно клал дрова на руку, вытаскивая полешки снизу, чтоб без снега, и с удовольствием вдыхал чистый морозный воздух. Время от времени он поглядывал на стёжку, которая вела к землянке командира. С самого утра в землянке собрались партизаны. Видно, о чём-то очень важном там идёт разговор. Может, засаду где собираются устроить, так обдумывают, толкуют. А может, на гарнизон фашистский напасть решили. Вот если б и его, Тихона, взяли с собой. Да где там! Только говорят, что он партизан, а как что-нибудь такое, так про него сразу забывают, будто он ни на что не годен.

— Пойдём, племянник, хватит ужо. А хочешь погулять, так я один занесу. Чего тебе в земле сидеть? Человек должен по земле ходить.