Григорий Полянкер - Учитель из Меджибожа

Сияя от радости, он взял из рук старшины долгожданную бумажку. Черным по белому было написано: курсант Илья Френкис действительно уволен на одни сутки в город Киев с 19.00 21 июня по 19.00 22 июня, что подтверждается подписью и печатью.

Он вспомнил о каких-то незаконченных делах и направился в свой угол. Снял гимнастерку, пришил свежий воротничок. Надо было еще побриться, помыть голову. Сильная усталость дала себя знать, и молодой офицер решил прикорнуть на несколько минут. Однако не почувствовал, как сладко заснул.

«Несколько минут» затянулись на добрых два часа. Поднявшись, понял, что уже поздновато идти в гости. Наверное, лучше будет хорошенько выспаться, отдохнуть, а уж утром отправиться на Тургеневскую.

Спустя полчаса он уже лежал на своей койке, просматривал свежие газеты — в последнее время из-за экзаменов не мог их читать. Но вскоре газеты упали на пол — он уснул богатырским сном. Начали мерещиться какие-то видения. Избыток радости одолевал его и делал счастливым. Таким счастливым, как теперь, он никогда еще не был…

Сколько времени проспал в эту первую свободную ночь, когда все тревоги и заботы остались позади, он не знал. Ужасающий грохот сбросил его на пол, из окон посыпались разбитые стекла.

Еще не успел опомниться, прийти в себя, как вблизи послышалось несколько взрывов, на сей раз еще более грозных и страшных. Донесся гул тяжело груженных самолетов.

Илья Френкис поднялся и увидел, что окна уже облепили встревоженные курсанты. Они стояли, задрав головы.

Высоко в небе проходили, словно на параде, бомбардировщики, а над ними кружились быстрокрылые истребители.

Ребята стояли, тесно прижавшись друг к другу. Не понимали, что случилось. А тем временем новая группа самолетов заходила с другой стороны — и снова завыли бомбы, от которых сотрясалось здание казармы, содрогалась земля.

Ребята, все еще не понимая, что случилось, спрашивали друг друга: что за взрывы среди ночи, откуда здесь облака дыма, пламя?

— Эй, братья молодые офицеры, какого черта вы повскакивали? Еще рано, спать надо! — послышался хриплый голос дежурного из дальнего угла.

— А ты чего там, оглох? Не слышишь, что творится?

— Взрывы… Неизвестные самолеты…

— Это там на полигоне, видать, стреляют… Маневры, наверное.

— Какие маневры? Какой полигон? Бомбами швыряют… Не видишь, как все горит?

— Паникеры! А ну-ка спать!

— Вот бахнет сюда бомба, и ты, брат, уснешь навеки!

— Война… Напали на нас…

— Кто на тебя будет нападать, граф Бобринский?

— Видать, немцы… Фашисты…

— С ума сошел! Недавно с ними договор о дружбе заключили…

— Гляньте, ребята, станция Пост-Волынский в огне! Вот… Рядом!..

— А там тоже что-то горит… Авиазавод, что ли?

— Немцы летят! Черные кресты на крыльях!

— Неужели напали, гады? Не может быть!..

— Как же не может быть? Сам не видишь? Повылазило?

Снова где-то грохнуло, казалось, совсем неподалеку, и тяжелое старинное здание училища дрогнуло, шатнулось, словно от землетрясения. На голову посыпалась штукатурка, стекла, заходили под потолком висевшие лампы, и сразу погас свет. Притаившиеся курсанты в нижнем белье казались призраками.

— Чего стоять? Сейчас рухнет здание! Выходите! — послышался чей-то грозный окрик. И ребята помчались вниз по чугунным ступеням на обширный двор, освещенный заревом пожарища.

Не верилось, не укладывалось в голове, что началась война. Но со всех сторон уже доносились тревожные призывы заводских гудков. Куда-то неслись машины пожарной команды, «скорой помощи».

Все уже собрались в просторном дворе и стояли группами, встревоженно посматривая на гремящее небо, вслушиваясь в далекие и близкие разрывы бомб. Люди обернулись к громкоговорителю, висевшему на высоком столбе, — может, радио заговорит. Но было еще слишком рано. Дежурные суетились без толку, пытались звонить по телефону, кого-то вызывали, кого-то искали. Носились связисты с катушками проводов. Двор гудел, и в этот гул все отчетливее и громче врезался тревожный голос заводских сирен. То и дело раздавались испуганные возгласы:

— Война… Напали на нас… Немецкие фашисты…

— Подлюги.!. Так неожиданно, из-за угла…

— Только недавно договор о мире и ненападении подписали!

— Злодеи!.. Что стоят их подписи…

— Гадам разве можно верить?

— Что же будет теперь?

— Как что? Дадим им в рыло, что ничего от них не останется! Мы с ними расправимся!

— Только, браток, не забывай, это очень опасный хищник! Вооружен до зубов…