Богдан Сушинский - Операция «Цитадель»

— Вильгельма Хёттля? — вопрошающе повторил Унгвари, выхватывая из бокового кармана небольшую записную книжку. — Я слышал об этом майоре СС.

— «Слышать» о таком человеке, друзья мои неподсудные — этого слишком мало. Какие-нибудь более конкретные факты имеются?

— Базируется он при штаб-квартире командующего германскими войсками в Венгрии и германского военного коменданта в Будапеште обергруппенфюрера СС Пфеффер-Вильденбруха.

— Это уже кое-что. Поддерживайте с ним связь.

— Сразу же после возвращения в Венгрию наладим контакты с майором СС Хёттлем, — заверил Салаши. — Со своей стороны мы назовем всю акцию по захвату Цитадели с резиденцией регента — «Операция „Цитадель”».

— Узнаю хватку опытного офицера Генштаба, — прощально произнес Мюллер. — В моих бумагах эта операция будет проходить под таким же кодовым названием [30] В армейских документах эта операция фигурировала под кодовым названием «Бронированный кулак», а сам штурм будапештской Цитадели Скорцени называл операцией «Фаустпатрон». . И мой вам совет, Салаши: когда вы придете к власти и вся Венгрия будет у ваших ног, не забывайте, что сами вы могущественны лишь до тех пор, пока пребываете у ног великого фюрера. И еще советую вам, друзья мои неподсудные, никогда не забывать о старом добряке Мюллере, которому вы тоже когда-нибудь можете пригодиться.

— Мы будем помнить об этом, — скромно потупил украшенную крупными залысинами голову сорокасемилетний вождь нилашистов.

Лишь на рассвете они открыли для себя, что на самом деле их хуторок был окраиной деревни, две улочки которой прятались за грядой лесных холмов, в неширокой луговой долине. Мария пожалела командарма, приказала: «Лежите, генерал, а я пойду, раздобуду чего-нибудь поесть», и в постиранной с вечера, но еще не просохшей гимнастерке отправилась в деревню.

Не было ее довольно долго, и Власов уже забеспокоился. Добрел до одного из холмов, залег там и… вновь уснул. Разбудила его Мария. Она бродила рядом, с небольшим сверточком в руке, и окликала его.

Он до сих пор уверен, что выдала их немцам та же старушенция, которая угостила Марию. Когда Воронова попросила ее дать что-нибудь с собой, потому что в лесу ее ждет товарищ, она возмутилась и заявила, что больше у нее ничего нет. Вот тогда-то Мария и поразила ее воображение, сказав, что там ждет не просто… а генерал. Самый главный из всех, которые сражались в этих краях.

Старуха поначалу не поверила, но когда Мария перекрестилась и сказала: «Если хочешь, вечером в гости зайдем, сама увидишь…» — расщедрилась еще на кусок пожелтевшего сала и две полуусохшие луковицы. По тем временам — истинно генеральский завтрак. Вот только не успели беженцы-окруженцы расправиться с ним, как раздался треск моторов и неподалеку, на проселке, появились три мотоцикла. Два из них развернулись так, чтобы можно было прошить избу из пулеметов, третий стал медленно приближаться.

— Всем выйти из дома! — по-русски крикнул офицер, сидевший в его коляске. — Считаю до десяти, затем открываем огонь!

Однако досчитать до десяти ему не пришлось.

— Не стреляйте! — восстал перед ним окруженец с пропитанной болотным духом и дымом костров шинелью на руке. — Я — генерал Власов!

— Ну наконец-то, генерал! — бесстрашно вышел из коляски переводчик и, решительно отбросив покосившуюся плетенку-калитку, направился к нему. — Сколько можно кормить комаров?! Третьи сутки колесим по округе, разыскивая вас. — По-русски он говорил с характерным акцентом, который сразу же выдавал в нем прибалтийского немца.

— Оставайся в доме, — вполголоса успел проговорить Власов, услышав за спиной дыхание Марии.

— Только вместе с вами.

— Не будь дурой, быстро сними гимнастерку. Они примут тебя за хозяйку и при мне не тронут.

— А дальше? Что потом? Нет уж, только с вами.

— Но со мной — лишь до первого лагеря. Неужели не понятно, в стремени, да на рыс-сях?!

— Пусть только до ворот, — обреченно уткнулась лицом в его спину. — Зато с тобой, — впервые решилась перейти на «ты».

— Ну, как знаешь…

Немецкий офицер учтиво сидел в десяти шагах от них, не мешая их выяснению. Он уже заметил женщину, о существовании которой знал еще до появления здесь, однако лишних вопросов не задавал.

…Душ за стеной утих, и Власов мысленно представил себе, как, мурлыча под нос какую-то песенку, Хейди (как называли Адель ее близкие и как стал называть ее сам Власов) священнодействует над своим телом, пользуясь при этом огромным полотенцем. Стройная, с девичьей фигурой и никогда не развеивающейся свежестью упругого тела, она способна была завлечь кого угодно. Так что можно лишь поражаться тому, что эта саксонка избрала именно его, мятежного генерала, бывшего лагерника, чья судьба так же непредсказуема, и даже пока еще не загадана на небесах, как и судьба Иисуса после второго, еще не состоявшегося, пришествия.