Станислав Рем - Двадцатое июля

Над круглым столом нависла тишина. Черчилль молчал. Он прекрасно понимал: сейчас решается очень серьезный вопрос, который несет в себе задел на будущее. Это они, военные, могут себе позволить думать сегодняшним днем. А он и Пирс должны помнить о том, что не за горами новые выборы. И бомбардировка такого города как Дрезден может ударить по их политической карьере своеобразным бумерангом. А потому сегодня каждое слово будет стократно проверено и проанализировано.

— У кого еще какие мнения?

Представители военно-морских сил молчали. Им действительно нечего было сказать. Пролив и приграничные воды находились под их полным контролем. Но большего в данном случае они сделать не могли. Молчали и представители штаба сухопутных войск. Все прекрасно понимали: ответный удар может нанести только авиация.

Вывел всех из тупиковой ситуации тот же Пирс. Он повернулся к руководителю разведки:

— Чем мы сможем аргументировать перед будущими поколениями разрушение Гетенбурга?

Премьер-министр услышал его фразу по-другому: «Чем мы сможем аргументировать перед нашими будущими избирателями разрушение мирного культурного города?». Молодец, сукин сын, ловко вывернулся.

Генерал раскрыл папку и выложил из нее документы и карты.

— Вот смотрите, — начал он свой доклад. — Конечно, в городе важных для обороны объектов нет. Но вокруг него имеются заводы, которые имеют прямое значение для вооруженных сил Германии. Так, в пяти километрах от Гетенбурга расположены цеха оптического завода «Цейс-Икон». В основном там изготавливают прицелы для авиации.

— Весомый аргумент, — кивнул парламентарий. — Что еще?

— Северо-западнее, в девяти километрах, расположились два небольших завода «Заксенверк». На них более пяти тысяч рабочих занимаются сборкой радаров и других электронных компонентов.

— Это уже кое-что. — На лице Пирса заиграла довольная улыбка. — А мне говорили, что город полностью находится вне зоны военных действий. Простите, на заводе «Цейса» сколько человек работает?

— Более полутора тысяч.

— Итого шесть с половиной тысяч населения Гетенбурга работают на фашистскую военную промышленность. — Пирс откинулся на спинку кресла. — Ваша информация существенно меняет суть дела.

— К тому же имеется еще одна любопытная деталь.

Черчилль опустил глаза, чтобы их блеск не выдал его с головой. О предложении бомбардировки Дрездена или Гетенбурга ему сообщили два часа назад. Со всеми выкладками. И без свидетелей. Он сразу поддержал это предложение. Оставалось только «протолкнуть» его чужими руками. Так, чтобы самому остаться незапачканным. И это у него, судя по всему, получилось. А потому премьер спокойно, с наигранным любопытством ждал, когда начальник разведки выложит последний козырь.

— Именно в Гетенбурге, точнее, в его Техническом университете, проводятся все исследования по разработке систем впрыскивания ракетных двигателей доктора Брауна, главного конструктора ракет Фау-2, разрушивших Лондон.

«Каков козырь на выборы, а?» — во взгляде Черчилля промелькнула усмешка, предназначенная Пирсу.

— К тому же Гетенбург, — продолжил разведчик, — как и Дрезден, является узловым пунктом телеграфной и почтовой связи Германии. Разрушив данные коммуникации, мы затрудним осуществление связи между Восточным фронтом и Берлином. То есть окажем существенную помощь нашим русским союзникам.

Премьер-министр поморщился: последнюю фразу произносить не следовало. У него имелось свое, особое мнение по поводу помощи «русским товарищам».

Черчилль вынул сигару изо рта: настало время принятия решения.

— Итак, господа, каково будет ваше мнение?

Пирс поднял руку первым:

— Я согласен с доводами разведки и предложением господина министра военной промышленности.

Все остальные поддержали представителя парламента. Единогласно.

— Что ж, господа, — подытожил Черчилль, — вы сами вынесли вердикт. Без меня. Вам и отвечать.

Премьер-министр обменялся взглядами с министром военной промышленности и начальником разведки: спектакль прошел, как по нотам. Знал бы простачок Пирс, что авиакрыло вот уже три часа как готово к взлету, а в картах штурманов нанесена единственная цель — Гетенбург.

— Господин Гесс, — мужчина лет тридцати, светловолосый, с прекрасной военной выправкой, предложил бывшему партийному секретарю Адольфа Гитлера стул. Сам же расположился на углу стола. — Разрешите представиться. Полковник Том Викерс, Управление специальных операций. А это, — он указал рукой за спину Гесса, и тому пришлось обернуться, чтобы увидеть второго человека: лет на десять старше следователя, седоватого шатена, в темных роговых очках, — полковник Эдвард Габбинс.