Яким Жилянин - Без линии фронта

Каких только не было в городе кривотолков о Фридрихе Карловиче Безере! Все обходили его стороной. И лишь Степан Васильевич разгадал, что в этом человеке бьется сердце советского патриота. Помог случай. Однажды Фридрих Карлович, идя с комендантом, сделал легкий кивок в сторону полицейского, стоявшего на углу улицы, и сказал, что, по имеющимся данным, он связан с большевистским подпольем. Суховей, оказавшийся свидетелем этого разговора, знал полицейского, видел, как тот прислуживал гитлеровцам. После этого полицай пропал из виду.

Степан Васильевич задумался: «Что это, ошибка Безера или что-то другое?» И он пришел к выводу, что переводчик ведет борьбу против фашизма. Эта догадка вскоре подтвердилась. Суховей встретился с Безером и убедился, что Фридрих Карлович — советский человек, до конца преданный Родине.

— Я пока один, ни с кем из наших не связан, — говорил Безер. — Но уже немало предателей уничтожил. Мне это просто: стоит шепнуть коменданту или начальнику полиции — и негодяя как не бывало.

Фридриха Карловича приняли в группу Суховея. Он снабжал подпольщиков немецкими документами, по его рекомендации многие патриоты устроились на работу в гитлеровские оккупационные учреждения. Но главное его дело — разведка и разоблачение вражеских шпионов и провокаторов. Безер не раз отводил беду от подпольщиков и партизан.

Патриоты шли на любые хитрости, лишь бы обмануть врага. Соседи, глядя на Лилию Павловну Костецкую, не узнавали бывшую учительницу. Она целыми днями уединялась в своей комнатке. Когда люди пытались поговорить с ней о жизни, о войне, она обычно отмахивалась:

— А мне что? Пережить бы только все это.

Полиция зачислила Костецкую в разряд благонадежных. И когда Лилия Павловна обратилась туда с просьбой принять ее на работу, ей предложили место в паспортном столе. Тогда она сообщила командиру отряда М. С. Прудникову:

— Ваше задание выполнено. Приступаю к делу.

Разведчица познакомилась со многими полицейскими, немецкими офицерами. Зная немецкий язык, она стала «своим» человеком в их кругу. Лилия Павловна через связных передавала подпольщикам и партизанам важные сведения, о которых узнавала, подслушивая разговоры гитлеровцев. Она приметила, что немецкий офицер Карл Миллер не проявляет рвения на службе, от него ни разу не слышала обычных фашистских измышлений о советском народе. И у Костецкой мелькнула мысль: «Может, попробовать привлечь этого офицера на нашу сторону?» Но эта мысль показалась Лилии Павловне настолько дерзкой, что она испугалась ее. Ведь одно неосторожное слово — и можно погибнуть. Однако, как ни страшно было, подпольщица не могла отказаться от своего желания. И улучив удобную минуту, разговорилась с Миллером.

— Смотрю я на вас, и кажется мне, что вы какой-то не такой, — начала Костецкая.

— Почему не такой? — удивился Карл.

— Не такой, — улыбнулась подпольщица.

— Что вы имеете в виду? Разве я не похож на мужчину?

— Вы офицер не такой. Мягкий очень, — пояснила Костецкая.

— Русских не убиваю? — спросил офицер.

— Да, хотя бы и это…

— А что это вас заинтересовало? Вы служите нам, а жалеете русских, — Миллер взглянул ей прямо в глаза.

— Я работаю. Вы же бесплатно хлеба не даете, — отшутилась Лилия Павловна.

На этом разговор тогда закончился. Костецкая затем пользовалась любым поводом, чтобы заговорить с Миллером. Их беседы становились все откровеннее. Карл говорил, что ему чертовски надоела война, что он не надеется целым выбраться из России. И однажды Лилия Павловна решилась и откровенно сказала Карлу:

— Чтобы война быстрее кончилась, надо бороться с теми, кто ее начал и продолжает.

— Как это понимать? — взволнованно, с заметным испугом произнес офицер.

Костецкая разволновалась больше, чем собеседник, но силой воли подавила волнение и продолжала спокойно:

— Быстрее покончить с войной и ее вдохновителями — это не измена фатерлянду, а подвиг, который должен совершить каждый честный немец.

— Вот вы какая!

— Я русская! — спокойно и гордо сказала Лилия Павловна.

В конце концов Карл Миллер заявил, что он готов стать вместе с теми, кто борется против войны. Немецкий офицер согласился помогать партизанам и подпольщикам. Он передавал Костецкой ценные данные о гарнизоне, о намерениях гитлеровского командования.

В Полоцке возникали все новые и новые подпольные группы. Павел Самородков, П. Е. Гуков и Д. И. Клепиков вовлекли в дело свыше сорока рабочих и служащих железнодорожного узла. Патриоты срывали его нормальную работу, задерживали выход паровозов на линию, выводили из строя локомотивы и оборудование. В октябре — ноябре 1941 года они спустили с разбитого моста два паровоза и четыре вагона. В ноябре 1942 года подпольщица Л. Терещенко дважды удачно подкладывала мины под рельсы между станцией Горяны и Полоцком: слетели под откос два эшелона — один с боеприпасами и продовольствием, другой с живой силой. Руководитель группы А. З. Еремеев связался с оршанскими подпольщиками-железнодорожниками и по их методу стал изготовлять угольные мины, которые подкладывал в тендеры проходящих паровозов. Число аварий в пути непрерывно увеличивалось.