Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

— Вернулся, живой!

Бережно поддерживая, Валерьян Матвеев отвез Костю в медсанбат дивизии, в поселок Сомово. В медсанбате установили, что пуля попала в подбородок слева и вышла из шеи справа, ниже уха на три пальца.

Костя просил пить, а не мог глотать, и врач заподозрил, что прострелен пищевод, сказал, что надо срочно отвезти в эвакогоспиталь.

На том же «газике» Матвеев привез Костю в госпиталь, находившийся примерно в тридцати километрах от Сомова, в селе Макарье Рождественско-Хавского района, в помещении церкви. Кровати заменяла щедро настланная солома.

— Просто чудо! — удивленно сказал врач, осмотрев Костю. — И пищевод цел, и даже челюсть не разбита, все зубы целы. Будешь рассказывать товарищам, и не поверят.

— А мы дадим Косте справку с печатью, что он был расстрелян фашистами 11 августа 1942 года, — засмеялся Валерьян Матвеев, обрадовавшись, что серьезной опасности нет.

— Пить! Хочу пить!

Через резиновую трубку врач влил Косте два стакана питательной жидкости. Костя повеселел и хотя с трудом, но рассказал, что с ним произошло, доложил Матвееву о результатах разведки — кратко, самое важное. Из штаба Центральной оперативной группы НКВД ежедневно звонили в госпиталь, справляясь, как чувствует себя Костя. Три дня отвечали, что кормят через резиновую трубку, а на четвертый порадовали, что уже сам может есть жидкую пищу. Но добавили, что продержат не менее месяца, раньше нельзя выписывать.

А Костя появился через две недели. Признаться, чекисты растерялись. Костя, улыбнувшись, доложил:

— Удрал! — И добавил: — Попить. Уже могу.

Евгения Левикова, Зинаида Исаева кинулись в кухню за кипяченой водой. Врач Федоров тревожно повторял:

— В медсанбат! Немедленно! Немедленно!

Минут через десять медсестра, та самая, что оказывала Косте первую помощь, ахая и охая, торопливо сняла пропылившиеся бинты.

— Отстегала бы тебя, — говорила она, заботливо дезинфицируя чуть затянувшиеся раны на подбородке и на шее, — да вроде неудобно лупить разведчика. Ну, ну, не кривись. Больнее было, когда фашист тебя расстрелял. А шрамы останутся на всю жизнь. Гордись ими. Почетные. За Родину кровь пролил…

В медсанбате и разыскала сына Мария Федоровна. Она уже побывала ив Макарьевском эвакогоспитале и там узнала о подвиге Кости.

— Мама! — обрадовался и испугался Костя.

Совсем мальчишеское лицо. Уши еще больше оттопырились. Оттого, что похудел? Вспомнилось: в детстве насильно заставляла пить козье молоко, специально купила козу… А глаза…

Глаза не мальчишеские. Взрослого человека, много испытавшего.

Прижался, как когда-то давным-давно в детстве, тихо сказал:

— Не сердись, мама… Щадить себя — человеком не станешь.

За мужество и отвагу, проявленные в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в период Великой Отечественной войны, Президиум Верховного Совета СССР наградил Константина Петровича Феоктистова орденом Отечественной войны I степени.

Костя Феоктистов. 1942 год.

…Зимой 1941 года в штаб гитлеровских частей стали поступать донесения военной разведки — абвера о том, что линию фронта с советской стороны регулярно переходят хорошо вооруженные группы лыжников в белых маскировочных халатах, переходят и исчезают, как «белые призраки», несмотря на все попытки задержать их или хотя бы напасть на след…

Дополнительные сообщения абвера гласили о том, что эти «белые призраки» появляются и в небе:

«Целыми группами и в одиночку падают они на советскую территорию, занятую войсками фюрера, и тоже исчезают, не оставив следов».

Но вскоре оккупанты стали чувствовать реальные действия «белых призраков»: следовали неожиданные, один за другим, удары, приводившие врага в трепет, ночью и днем настигали фашистов пули народных мстителей, взлетали на воздух склады боеприпасов, шли под откос вражеские эшелоны. В то же время на Большую землю регулярно передавались ценнейшие разведывательные сведения.

Это действовали «белые призраки» — чекистские разведывательно-диверсионные группы, переброшенные в тыл врага.

В годы Великой Отечественной войны мне пришлось быть одним из «белых призраков» и действовать в тылу врага в зоне Брянских лесов (1942—1943 гг.), а затем на оккупированной врагом территории Волыни, бывшей Галиции, Польши, Восточной Пруссии, в районе Пинских болот и в других местах (1943—1944 гг.).