Иван Багмут - Записки солдата

— Ему хорошо тут, — сказала Ага, — путь он еще немного посидит.

— Вынимайте его сейчас же! — крикнул Мике так, что женщины испугались. — Или вы хотите, чтобы он умер?

Ага первая бросилась к ванне, сама перенесла раненого в юрту и, не вытирая, закутала его, как приказал Мике, в оленьи меха.

На следующий день летчик сидел в ванне до тех пор, пока Мике не положил перед собой одиннадцать камешков. Каждый день старик прибавлял по камешку, и в тот день, когда положил перед собой семнадцать, больной мог уже сам сесть в воду и перейти из ванны в юрту.

Теперь раненый заметил могилы на берегу реки и спросил Мике, почему надумали устроить здесь кладбище. Ага, которая была переводчиком, вспомнив, что это за могилы, встревожилась.

— То пустое, — спокойно ответил Мике. — Не бойся.

— Я не боюсь, — усмехнулся летчик. — Мне просто любопытно узнать, почему тут кладбище.

— Здесь лежат те, которые лечились горячей водой, — сказал Мике.

Услышав эти слова, раненый перестал улыбаться и недоуменно посмотрел на Мике и на Ага.

— Пустое, — повторил Мике. — Это тебя не касается.

Но летчик сидел в унынии. Мике зажег трубку, по-стариковски закряхтел и, подумав, сказал:

— Ну хорошо. Ты слышал о шамане Чаве?

Летчик никогда не слышал о шамане Чаве.

— Чава знал, как пользоваться водой из горячих источников. И за это его прозвали великим шаманом побережья. Перед смертью Чава созвал всех, кто когда-нибудь лечился здесь, и сказал: «Великий дух, который поддерживает огонь в каменной горе, повелел передать вам такое: кто вылечился водой из источников, пусть никому не рассказывает, как он лечился и сколько сидел в воде. А кто расскажет, тому, если он снова заболеет, вода уже не поможет и человек этот будет проклят». После этих слов никто уже не отваживался рассказать о способе лечения — каждый боялся проклятия. С тех пор стали появляться здесь могилы, потому что люди купались в горячей воде без меры, и это им больше вредило, чем помогало. Теперь, кроме меня, никого не осталось, кто бы знал, как лечиться. Я берег эту тайну. Я тоже боялся проклятия. — Мике помолчал, потом посмотрел раненому летчику в глаза и сказал: — Ты бился против японцев и не боялся жертвовать своей жизнью. Ты, русский, проливал свою кровь и за нас, орочей. Но у орочей тоже горячие сердца. Орочи тоже всегда готовы отдать жизнь за своих друзей. И потому я передал тебе тайну горячих ключей. Я сделал так, как должен был сделать.

Ага была удивлена и тронута рассказом старика, потому что знала Мике как человека черствого и нелюдимого. И хотя не нашлось бы девушки на побережье лучше Ага, она была такой же говорливой, как и другие девушки и женщины в этой долине, и рассказала об этой истории всем.

Но еще больше был удивлен старый Мике. Ага, которая во время лечения раненого следила за часами, чтобы знать, сколько минут каждый раз надо сидеть в ванне, сказала, что теперь горячие источники будут служить всем. Она доказала правдивость своих слов, вылечив, без нашептывания и выкладывания камешков, двух больных женщин, утративших было всякую надежду на выздоровление.

Мике после этого долго ходил задумавшись и, поняв наконец, в чем дело, возмущенно сказал:

— Шаман Чава был нехороший человек! — А так как у орочей нет большего ругательства, чем сказать на кого-нибудь «нехороший», Мике добавил: — Чава был очень нехороший человек! — И, повернувшись в ту сторону, где был похоронен шаман, сердито плюнул.

Когда летчик совсем выздоровел и набрался сил, он, уезжая домой, поцеловался с Мике и долго жал руку Ага. Он сказал Ага, что она самый лучший доктор и самая лучшая девушка на побережье. Ага смутилась — все девушки смущаются, когда им говорят такое в глаза, — и проговорила:

— Нет, я не доктор. Я ведь только три месяца училась на курсах. Но я еще буду доктором!

1946

Река Воркута течет среди тундры. Можно пройти десять, двадцать, тридцать километров по бескрайней волнистой равнине и не увидеть ни единого деревца. Только ползучая полярная береза стелется по холмам и болотам да в долинах рек и ручьев растут кусты ивняка.

Весной над Воркутой стоит гомон от гусиного гоготанья. Тысячи гусей прилетают из теплых краев и выводят гусят в долине Воркуты и на берегах тундровых озер и ручьев.

Мне случалось не раз слышать, что дикие гуси легко приручаются, и я решил достать себе пару гусят.

В конце июля выпала свободная ночь. Я работал на карьере, из которого выбирали гравий и песок для железнодорожной насыпи. Дорога только строилась, после весеннего паводка насыпь во многих местах размыло, и мы работали день и ночь — надо было срочно исправить железнодорожное полотно и наладить движение рабочих поездов.