Дарья Плещеева - Операция «Аврора»

— А сам-то что?

— Максимов срочно в командировку посылает. Аж в Холмскую губернию! Прямо сейчас пойду на поезд собираться…

— Эк тебя угораздило!.. — Тучков в замешательстве взъерошил и без того торчащие ежиком волосы у себя на макушке. — Ладно, подсоблю. В знак соболезнования! — тут же подмигнул он.

— Спасибо, друг! — искренне сказал Денис, положил папки на стол и выскочил из кабинета. До отхода поезда оставалось чуть более трех часов…

Пейзаж за окном восторга не внушал. Это в конце ноября, когда вечерний мрак вселяет в сердце меланхолию, снежная белизна радует душу. И даже кажется, что снег испускает свет. А в марте, когда то подтает, то подмерзнет, и былой нежной белизны нет уж в помине, а есть посеревшая хуже больничной простыни, глядишь на нее и сердишься: когда ж ты пропадешь, окаянная? Когда небо посинеет, когда солнце проснется?

Давыдов, как все северяне, с нетерпением ждал весну и думал, что, продвигаясь к югу, встретит ее пораньше. Какое там! То заснеженные ели подступали вплотную к железнодорожному полотну то расстилались по обе его стороны плоские, как тарелка, поля, заунывно-белые. Смотреть на них было скучно, читать газеты не хотелось, заснуть не удавалось.

— Служба… — бормотал Денис. — Служба, голубчик! Не все же в приключения ввязываться. Будем считать это заслуженным отдыхом: все-таки комфорт и чай у проводника можно потребовать…

В Брест-Литовске вышла неприятная заминка. Перрон там, поди, с Рождества не чистили. С неба сыпалась белая крупа. Здание вокзала имело жалкий вид. Казалось, что его построили впопыхах, собираясь когда-нибудь возвести что-то величественное, да забыли, так и оставили.

Давыдов прямо с поезда, чуть ли не по колено в снегу, отправился к начальнику вокзала в полной уверенности, что продолжит поездку немедленно. Однако начальника на месте не оказалось. Вместо него в крохотном закутке, даже отдаленно не напоминавшем приемную, сидел у телеграфного аппарата болезненного вида паренек в форменной тужурке.

— Где начальство? — сердито поинтересовался Денис.

— Изволит отсутствовать, — с трудом выговорил паренек и вдруг икнул.

«Да он же пьяный?!» — догадался Давыдов.

— Подлечиться не желаете, юноша? — с веселой злостью предложил он.

— А что, есть?! — встрепенулся тот.

— Конечно! — И капитан с иезуитской улыбкой продемонстрировал пьянчужке свое удостоверение.

Паренек мгновенно побледнел еще больше и стал сильно похож на ожившего мертвеца. Он продолжал шевелить посиневшими губами, но звук куда-то пропал. Потом и вовсе начал сползать со стула, закатывая глаза.

— Э, э, юноша!.. Не надо так принимать близко к сердцу! — забеспокоился Денис и, перегнувшись через аппарат, схватил тщедушного за грудки. — Я вам ничего плохого не сделаю. Мне просто надо как можно быстрее попасть в Холм.

Ему пришлось дважды крепко встряхнуть доходягу прежде чем тот снова начал подавать признаки жизни.

— Вы-вы-вы… меня а… арестуете?! — сипло спросил он.

— Нет!.. То есть арестую, если вы немедленно не приступите к исполнению ваших прямых обязанностей! — Денис сделал грозный вид, от которого парнишка снова едва не грохнулся в обморок. Давыдов понял, что перегнул и сменил тон. — Я еду в срочную командировку. Дело государственной важности. Мне необходимо как можно быстрее попасть в Холм, — раздельно и спокойно повторил он.

На сей раз слова возымели действие. Паренек воспрял, встряхнулся, одернул тужурку, посмотрел сначала на Дениса, потом на телеграфный аппарат, потом на стену за спиной капитана. Давыдов обернулся и увидел на ней расписание движения поездов по станции Брест-Литовск. Спустя минуту обнаружил, что поезд на Холм отправляется через час.

— Мне нужно сесть на этот поезд!

— Минуточку, — забубнил парнишка и принялся стучать телеграфным ключом. Прочитал ответ и снова начал бледнеть.

— Что-то не так? — насторожился Денис.

— Мест нету… — одними губами прошептал тот.

— Не может быть! — Давыдов рассердился. — На поездах всегда есть служебная бронь… Где ваше начальство?

— Они… приболели-с… — заелозил глазами по столу паренек. — Именины вчера случились…

— Твою мать! — не сдержался Денис. «Разгильдяйство неискоренимо в принципе», — пришла грустная мысль. В сердцах развернулся и вышел, с наслаждением грохнув дверью так, что косяк крякнул.

От Брест-Литовска до Холма сотня верст; если бы удалось найти автомобиль!