Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!

Тиль перевел взгляд с Альтдерфера на Рорбека и подумал, что тот, наверное, сохранит благоразумие. И как раз в этот момент радиотехник вскочил на ноги.

— Ганс! — Тиль так громко выкрикнул это слово, что его не могли заглушить даже разрывы снарядов.

Рорбек вскинул вверх руки и, полуобернувшись, упал на землю.

Тиль вскочил, чтобы подбежать к другу, но был отброшен обратно взрывной волной.

Между тем гитлеровские танки двинулись вперед. Через несколько секунд головной танк был подбит прямым попаданием. Две самоходки выехали на открытое место и тем самым привлекли огонь на себя.

Улучив момент, Тиль подбежал к Рорбеку и осторожно перевернул его на спину.

— Ганс, дружище… — дрожащим голосом тихо позвал он.

— Все, конец, Хинрих… Мне не повезло… — Голос радиотехника был слаб, как у младенца, голова валилась назад, хотя в глазах еще теплилась жизнь.

— Не задерживайтесь, Тиль!.. — рявкнул Альтдерфер. — Бежим, нам нужно спешить! Пусть лежит. Его подберет кто-нибудь, ничего страшного. Я вам приказываю немедленно следовать за мной! У нас ответственное задание!

— Свинья! — выругался лейтенант.

Альтдерфер вскочил на ноги и побежал сломя голову за танками. Ему удалось вскочить на последний из них, ухватившись за железную скобу. Через минуту танк исчез, оставив за собой длинный шлейф пыли.

Тиль расстегнул Рорбеку френч и приложил ухо к груди, касаясь своими светлыми волосами тела раненого. Сердце билось слабо. Одна брючина была разодрана сверху донизу, вся нога кровоточила. Тиль достал бинт и перевязал друга, но кровотечение не останавливалось: бинт быстро пропитался кровью. Тогда Тиль оторвал подол своей рубахи, но и это ничего не дало. Он чувствовал, что уже ничем не может помочь другу.

По дороге громыхал тяжелый тягач. Тиль стал махать, чтобы машина остановилась, показывая на Рорбека. Двое солдат помогли ему уложить раненого между сиденьями. Тягач поехал дальше. Тиль вскочил на переднее крыло.

Все больше и больше грузовиков, счетверенных зенитных установок, самоходок, гаубиц и самых различных машин катилось по открытому полю. Все хотели вырваться из мешка. Окрестности осветились первыми лучами утреннего солнца. Артиллерия противника не прекращала огня ни на минуту. Кругом стояли подбитые и полуобгоревшие машины. А всего в какой-нибудь тысяче метров от этого поля, по ту сторону реки Див, стояло несколько танков. Они не были замаскированы, словно это было не поле боя, а всего лишь учебный полигон. Все они вели скорострельный огонь из пушек, о чем свидетельствовали вспышки огня, вылетавшие из дула пушек. Посреди поля, словно свечи, горели три немецких танка. Покинуть машину удалось лишь одному экипажу.

Вдруг над тягачом что-то просвистело. Лейтенант пригнулся к крылу, надеясь, что мотор защитит его хотя бы от осколков. Каска съехала у водителя на затылок, лицо почти касалось ветрового стекла, словно он хотел до деталей запомнить все происходившее перед его глазами.

«Безумно храбро он хочет вырваться из объятий смерти, — подумал о нем Тиль. — А ведь у него, наверное, есть семья, но это здесь никого не интересует. Если ему удастся вывезти тех, кто сидит у него в кузове, из этого ада, его угостят сигаретами и дружески похлопают по плечу. Если же врежется в воронку или будет подбит, тогда им конец, если не всем, то по крайней мере многим, а оставшиеся в живых…»

Обстрел несколько начал стихать. По полю ползло всего несколько машин.

«Лучше всего было бы сейчас слезть с этого тягача и идти одному: один-то я уж наверняка пробился бы, — подумал Тиль. — Но как быть с тяжело раненным Гансом? Я отвечаю за него. Занести в какой-нибудь дом? Но тогда он уже через час попадет в плен, если не умрет до того. А потом попадет в лагерь для военнопленных, выкарабкаться из которого удастся только после окончания этой проклятой войны, да и то далеко не сразу. Фюрер, разумеется, не имеет ни малейшего представления о том, что здесь с нами происходит; он сидит себе в своей штаб-квартире на Оберзальцберге, или же в «Волчьем логове», или же в самом глубоком бункере имперской канцелярии и командует. А рядом с ним неизменная овчарка Блонди и «умный» фельдмаршал Кейтель. И еще более «умный» генерал-полковник Йодль, усердно рождающий приказы, каждый из которых год от года становится все глупее и глупее. Все эти люди преследовали одну цель — как можно дольше затянуть войну, увеличить страдания народа, и не только немецкого. Им нет никакого дела до какого-то Хинриха Тиля и ему подобных».