Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!

Все чаще ему в голову приходил вопрос: как он до сих пор мог находиться в такой политической темноте, как мог позволять командовать собой гитлеровским нацистам. Многочисленные разговоры с Полем просветили его, разогнали тьму. Поль рассказал ему о классовой борьбе и о непримиримости угнетенных и угнетателей. Он объяснил ему, в чем именно и как проявляется пролетарская солидарность. Рассказал о боях в республиканской Испании. Поль был убежден, что после войны социализм даст свои ростки во всем мире.

Мысли Вольфа были прерваны появлением Дениз. С тех пор как она доверилась ему и рассказала о своей любви к немецкому лейтенанту, которого он готов был пристрелить возле Амейе-сюр-Орн, Вольф заметно изменился. Он чувствовал свою ответственность за жизнь Дениз и однажды сказал об этом Полю. Романтическая любовь к Дениз у него постепенно переросла в дружбу, а это чувство так необходимо, когда люди борются за одно общее дело! Правда, он не мог сразу отделаться от чувства ревности, которое еще мучило его, но надеялся, что со временем и оно пройдет.

Дениз многим напоминала ему сестру Мартину. Стоило Вольфу подумать о сестре, как печаль забиралась в его душу. Он не мог найти утешения. А мать? Быть может, майор Пфайлер уже написал ей о его дезертирстве? А может, и нет. Ей тоже не весело. События на Восточном фронте развиваются так быстро, а части Советской Армии так стремительно продвигаются к границам рейха, что недолго осталось ждать и конца войны. «Если Гитлера свергнут, я вернусь к вам, мои родные, вернусь в разрушенную Германию и буду день и ночь убирать развалины, чтобы построить новую, лучшую жизнь».

— Эй, вставай, милый друг! — Это был Поль.

Баумерт потянулся и зевнул:

— Поль, я давно хотел вас спросить кое о чем.

— Да?

— Когда я сидел в тюрьме, Вейа передал мне адресок на всякий случай, написанный вашей рукой. Ведь вы же этим здорово рисковали?

— Вейа подслушал разговор, который Дернберг вел с тамошним шефом гестапо. Они говорили, что ты выдал военную тайну, а за это полагалась смертная казнь. Вот Вейа и решил тебе помочь. Возможно, он предполагал, что ты нам пригодишься.

— А разве Вейа не рисковал? А вдруг бы я оказался подлецом? Ведь я немец, значит, враг в его понимании.

— Ты его не видел, Вольф.

— А если бы гестапо, следя за мной, обратило внимание на ваше бистро?

— Гестапо считало это заведение вполне безобидным. У нас были неплохие связи. Помимо всего этого мы не были лишены мужества, а без определенной доли риска никак не обойтись.

— В этом я имел возможность сам убедиться, — усмехнулся Баумерт.

— Нужно спешить, долго это продолжаться не может, а затем мы увидим наших освободителей.

— Я не очень хорошо понимаю, что вы говорите.

— Ты артиллерист?

— Да.

— И помимо своей специальности хорошо владеешь автоматом, работаешь на рации, а?

— Я же все время на фронте был, не забыл еще.

Несколько позже Баумерт встретился с Морисом Сегеном. Это был стройный мужчина среднего роста, темноволосый, с энергичным ртом, на голове у него в любое время был берет. Возможно, он родился на юге Франции, а возможно, носил его в намять об интернациональной бригаде, где сражался вместе с Ледуком, защищая Мадрид. Носил он выгоревший спортивный пиджак и брюки неопределенного покроя.

Сеген, присланный из Парижа, руководил группой вооруженных патриотов, которая занималась не только сбором информации о гитлеровских войсках. Он вытащил сложенную в несколько раз карту, разложил ее и, показав на Фалез, провел карандашом жирную линию, которая прошла через Тюри-Аркур и Конде и, обогнув Вир и Мортен, коснулась Домфрана, описав дугу около Аржантана.

— На севере, вот здесь, расположилась первая канадская армия, западнее нее — вторая британская, а затем первая американская. Не позднее, чем завтра, мы сможем увидеть и третью американскую армию. — И он продолжил линию от Аржантана через Ля Бург до долины реки Див. — Таким образом, получается большой котел, в котором можно многое перемолоть.

Все смотрели на карандашную линию, внутри которой найдут смерть десятки тысяч вражеских солдат.

— Вы немец? — спросил Морис по-французски.

— Да, я немец.

— Мне о вас говорили много хорошего.

Баумерт, смутившись, бросил на Ледука укоризненный взгляд.

По лицу Сегена пробежала усмешка.

— Котел этот закроется в районе реки Див. Местность там такая, что союзникам без нашей помощи придется туго. Нужно помочь им. — И он бросил взгляд на Ледука.