Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!

Трое офицеров пошли вперед, а Линдеман пытался провести машину, лавируя между танками.

Неожиданно среди ночи сквозь гудение танков, словно сирена, раздался пронзительный нечеловеческий крик. В этом крике было столько страдания и боли, что Генгенбах и Тиль бросились туда, откуда он доносился. Клазен остался позади. Улица в этом месте была полностью забита танками. В одно мгновение в ночной тьме вспыхнуло множество фонариков и прожекторов, которые осветили страшную картину. У одного из танков порвалась левая гусеница, и он врезался передом в кучу обломков кирпича перед домом, а пушка проткнула окно и оказалась в доме. Никто из жильцов при этом не пострадал, но правым боком танк придавил к стене дома человека. Это был унтер-офицер, и теперь он кричал во всю силу легких. На фигурке унтера скрестилось несколько лучей карманных фонариков. Механик-водитель танка нажимал на стартер, но мотор, как назло, заглох. А унтер-офицер все кричал и кричал, и никто не мог ему помочь.

Тиль ухватился за руку Генгенбаха.

— Что там такое?

Неожиданно крик оборвался.

— Ты его не знаешь. Он из батареи Хельгерта. Когда его командир перебежал к русским, он первым обозвал его предателем и изменником. А в Лионе он убежал от меня, как только начался обстрел.

Фонарики ощупывали лучами стену дома и уже мертвого унтера.

Спустя несколько дней пошли дожди. Все побережье Нормандии окуталось густым туманом. Грапентин, воспользовавшись погодой, разъезжал с позиций одного дивизиона на позиции другого, знакомясь с местностью и организуя систему огня. Свой первый «визит» он нанес дивизиону Альтдерфера. Отдав необходимые указания, он уже собирался распрощаться и уехать, но остановился, услышав:

— У меня есть еще кое-что к вам, Грапентин.

Начальник штаба полка прожег Альтдерфера испытующим взглядом.

— Как член партии и офицер, я считаю своим долгом сообщить вам об одной детали, предупредить вас, — продолжал Альтдерфер.

— Тактическое или стратегическое предупреждение? — не без усмешки спросил Грапентин.

— Отнюдь нет. Совсем по другим вопросам. Ваши кадры…

— Ах, кадры!

— Мне стало известно, что лейтенант Тиль пользуется не только вашим особым вниманием, но даже особым расположением.

— Что вы говорите, господин Альтдерфер?!

— Именно поэтому я считаю не только своим служебным долгом, но и личной потребностью… — И Альтдерфер начал рассказывать ему о встрече Тиля с французскими беженцами. — Он назвал девушку-беженку Дениз, так что не остается ни капли сомнения в том, что он хорошо знаком с ней.

— Погодите-ка, одну Дениз… — Грапентин остановился, недосказав фразы до конца, вспомнив Париж, бар, ночь в отеле, когда он и Дернберг, перепившись шампанским, танцевали с Дениз. — Ну и что же дальше?

— Эта Дениз сделала вид, что это не она. По-видимому, у нее были для этого особые причины. Но через несколько минут, когда повозка отъехала, нервы у нее сдали. Она постоянно оглядывалась на Тиля. Я все это прекрасно видел в бинокль.

— Довольно занятно, господин Альтдерфер. Следовательно, Тиль, несмотря на столь кратковременное пребывание в полосе боевых действий войск, уже успел познакомиться с этой молодой дамой, вы так считаете?

— Не совсем так, Грапентин. — И Альтдерфер рассказал о разговоре, который вели на КП Тиль и Генгенбах и который он подслушал якобы совершенно случайно. — Я глубоко убежден, — продолжал Альтдерфер, что Генгенбах тоже очень хорошо знаком с этой загадочной Дениз, тем более что он уже довольно давно находится в районе военных действий.

— В последний раз Генгенбах и Тиль встречались в Курсане или в замке Ля Вистул. Следовательно, они могли познакомиться с фрейлейн Дениз раньше.

— Возможно. Но тогда как вы объясните тот факт, что эта француженка беспрепятственно проделала более чем тысячачетырехсоткилометровый путь и оказалась в районе боевых действий наших войск?..

— Установление этого больше относится к сфере вашей деятельности… Господин Альтдерфер, а скажите, почему вы не доложили свои соображения на этот счет командиру полка?

— Я уверен, что вы с этим делом справитесь нисколько не хуже.

Оба переглянулись, смерив друг друга взглядом, полным ненависти.

Когда Грапентин прощался, Альтдерфер подчеркнуто небрежно ответил на его приветствие, даже не потрудившись вытащить при этом руку из кармана.

Начальник штаба полка отплатил ему тем, что, отдавая честь, лишь прикоснулся к козырьку фуражки двумя пальцами.