Игорь Гергенрёдер - Комбинации против Хода Истории[сборник повестей]

— Ничего более чудовищного… я отродясь… ни в каком кошмарном сне…

— Я, кажется, уведомил вас, — неожиданно зло произнёс Костарев, — что я — сумасшедший? Не перебивать! У меня, как вам должно быть известно, тоже имеется револьвер. Сейчас я на ваших глазах выстрелю себе в рот! Не верите?

Он вскочил, ринулся к креслу, рванул из–под него саквояж.

— Остановитесь! — прохрипел доктор. — Вы с ума сош… пардон…

Тот раскрыл саквояж — Зверянский устремился к нему. Комиссар повелительно поднял руку:

— Прочь!

— Придите в себя, Валерий Геннадьевич… — умоляюще прошептал Зверянский.

Костарев значительно глядел на него сквозь пенсне. Затем вынул из саквояжа бутылку, взял из шкафчика бокал, налил.

— Вам нельзя пить ни капли, — пробормотал доктор.

— Вы находите? — его собеседник усмехнулся. — Даже если через три минуты меня не будет? — Он выпил.

— Это дом умалиш… пардон, это какой–то публичный дом! — вырвалось у Зверянского, вид у него был потерянный и взвихренный, но вдруг глаза захолодели гордой решимостью: — Идиотство… Наплевать! Я знаю, что делать. — Он пошёл к двери.

— Вернитесь! — приказал Костарев, беря стул и садясь за столик. — Спешите пальнуть в Пудовочкина? Наивно! Он осторожный, опытный зверь, добраться до него трудненько. В случае же неудачи он убьёт не только вас и вашу семью. Прикончит сто невинных. Я его знаю.

— Сто человек? — на багровом лице блестел пот, доктор изнемог от потрясений.

— Возьмите себе стакан и садитесь! — не терпящим возражения тоном сказал Костарев. — Это разбавленный спирт.

Доктор стоял вполоборота к собеседнику, заложив руки за спину.

— Я хочу вам объяснить вероятные комбинации, — произнёс тот мягче, —

присядьте, пожалуйста, Александр Романович.

Зверянский сел за столик. Сухощавый человек в пенсне стал говорить… Меж тем уже была ночь. Хозяин зажёг свечу в подсвечнике. Тихий уверенно–барский голос не умолкал. Доктор, волнуясь, терпеливо слушал.

Красные отряды, говорил человек с тёмной негустой бородкой, создаются

повсеместно, и все они творят то, что сегодня было в Кузнецке. Их действия поощряет большевицкая верхушка. Почему? Потому что большевицкие вожди владеют историческим диагнозом. В России создалось критическое напряжение кровяных жил, нервов, и коммунистический ЦК вызывает у страны припадок падучей с обильным кровотечением. Перебесятся, ослабнут, утихнут. А там ещё разок — судорогу пострашнее. И так далее.

— Спасибо, утешили! — не сдержался мрачно–распалённый Зверянский.

— Видите, к вам вернулась способность иронизировать, — с несколько театральным сарказмом заметил Костарев и тут же озлился на себя: — Я не кривляюсь, Александр Романович! Неужто вы хотели бы слышать ложь утешения?

— Вы считаете правдой то, что говорите, и при этом можете так… жестоко, рассудочно…

— Давайте выпьем, доктор.

Они отхлебнули из бокалов.

— Вопрос в том, — сказал Костарев подчёркнуто–озабоченно, — как вырвать больного из рук красных и исцелить его!

— Пардон, а вы сами разве не красный?

— Я — чёрный.

— Час от часу не легче…

— Сейчас я дам угодную вам мысль, — Костарев сузил глаза за стёклами пенсне.

Предложил вообразить его, Валерия Геннадьевича, библейским Самсоном, которого к тому же не берут пули. В одну ночь, рассуждал он, я перебью весь отряд Пудовочкина. А через два–три дня здесь появится другой такой же. И его перебить? А взглянем на Инзу, Сердобск, Хвалынск, на сотни и сотни городов России. В каждом заиметь по Самсону? Мы придём к тому, что нужно истребить, пожалуй что, четверть мужского населения страны, способного носить оружие. А если мерзавцев окажется ещё больше? И почему, откуда они берутся в таком количестве?

Можно отвлечься и разобраться в этом, но сейчас скажем округлённо: так угодно Ходу Истории.

— Я поднялся настолько, чтобы играть против него, — вдруг бесстрастно уведомил Костарев. — И потому я — Сумасшедший. С большой буквы. И когда вы излили мне об убийствах, я поехал на прогулку. Настолько я поднялся. Иначе нельзя играть. Вы поняли смысл?

Глубокая ночь. Доктор вставил в подсвечник очередную свечу. Бутылка на столике почти пуста.

— Отряд «Гроза», — рассказывает Костарев, — формировался в Рузаевке, в Саранске. Я там был. Это родные места Пудовочкина. Я получил о нём все

нужные сведения…

Пудовочкин Митрофан Савватеевич происходит из семьи крестьян–старообрядцев. Отец был крепким середняком. В сорок лет, представьте, вдруг