Игорь Гергенрёдер - Комбинации против Хода Истории[сборник повестей]

Между прочим, это смутно чувствует и российская интеллигенция, которая так любит говорить о великом пути России — не понимая, что смотреть надо не вперёд, а назад: в эпоху, когда возможность такого пути упустили правители…

Пётр Столыпин был умницей наипервейшим, он лучше всех понимал всё то, о чём я веду речь. Его хлопоты о переселении крестьян в Сибирь — это попытка исполнить, пусть в крайне малом масштабе, но всё–таки исполнить те задачи, на которые предназначалась титаническая энергия России. Попытка дать выход накопленным силам возбуждения… Но Столыпина не стало. А большевики — для выпуска энергии — указали народу другой в известном смысле тоже грандиозный путь.

Пудовочкин сидел в кресле в гостиной сахарозаводчика, ел из ушата мочёные яблоки. Вошёл Сунцов, доложил, что стрелявший наказан, обрисовал происшедшее.

— А это… — Пудовочкин откусил пол–яблока, — родичи?

— Отпеты! — Сунцов махнул ладонями вниз. Пояснил: все, кто был в доме Семёновых — старик–пчеловод, обе его дочери, зять и работник — расстреляны.

— Надо вот чего, — с сухой деловитостью сказал Пудовочкин, выплёвывая сердцевину, — объяви на публику, что парнишка был не один, а было их двое. Второй — одинаковый с ним по росту. Сыми с парнишки обувку, пинжачок и дуй по домам: всем парням примеряй. Кому будет подходяще, собирай их на рынок. Кто из родных вякнет — аминь на месте!

Скоро в городе стали раздаваться выстрелы. Пудовочкин вскочил на лошадь и возбуждённо гонял её по Песчаной улице на Ивановскую площадь и обратно — на рыночную. Его ярило предстоящее. Бил лошадь плёткой — пускал вскачь, подымал на дыбы. Она храпела, роняла пену, глаза налились кровью.

Но вот Сунцов и группа конных пригнали десятерых подростков. Пудовочкин подскакал к ним, наклоняясь с седла, заглядывал в лица, казалось бы, без тени злобы, смеялся:

— Павлинами надо быть, хвосты кверху, а вы вон чего — печальные!

Сын путевого обходчика Коля Студеникин спросил:

— За что нас?

— А чего ваш бздун в меня целил? — обиженно вскричал Пудовочкин. — А то

вы с ним не одних мыслей!

— А если нет? — Коля не отвёл взгляда.

Пудовочкин — сердясь как бы в шутку — бросил:

— Ну, знать, мне ещё извиняться перед тобой! Дурак ты, что ли?

Он указал плёткой на площадку, обнесённую изгородью: там обычно держали пригнанный на рынок скот; сейчас площадка пустовала. Приведённых загнали на неё.

Прибывал народ. Пудовочкин скакал взад–вперёд по площади, беспокойно похохатывал, повторял: «Ну, попали в меня, а?», «А вот я це–е–ленький!» и: «Кому охота ещё попробовать?» Люди молчали.

Он спрыгнул с лошади, неуловимым движением тягнул из–за спины винтовку. Огромный, кудрявый, он не пошёл — он стремительно покрался к площадке, слегка клонясь вперёд. Ноги несли богатырское туловище, точно воздушное. Десятизарядный «винчестер» выглядел детским ружьишкой в громадных ручищах.

Легко перемахнул через изгородь, что была по плечо человеку среднего роста. Ребята пятились от него, жались к городьбе. Пудовочкин встал к ним спиной.

Перед площадкой сидел на лошади Сунцов. Поймал взгляд командира. Приподнялся на стременах, повернулся к толпе:

— Все видят, товарищи и граждане? Вот так всегда будет делаться за разное нехорошее, да-а! — кривясь, помахал над собой рукой, словно разгоняя зловоние. — В пор–рядке рабоче–крестьянского наказанья… алле гоп — р–р–раз! — рубнул воздух ладонью. — Алле гоп — два!

Когда крикнул: «Три!» — Пудовочкин подпрыгнул, в прыжке развернулся к подросткам, упирая приклад в сгиб локтя, выстрелил. Колю Студеникина сорвало с ног, швырнуло оземь — будто ударило дубиной.

А ладонь Сунцова опять рубила воздух:

— Алле гоп — раз!

При выкрике «три!» — пленники упали на землю, но Пудовочкин не подпрыгнул. Он хохотал… Подпрыгнул при счёте «шесть». Выстрел убил Власа Новоуспенского, сына протодьякона. После этого прыжок и выстрел вновь последовали при счёте «три». Затем — при выкрике «пять».

Расстреляны десять патронов; трое ребят ещё вздрагивают на земле, крутятся, силятся вскочить. Кровь, стоны. Сунцов, не слезая с седла, стал издали добивать раненых из винтовки. Смертельных попаданий нет, мучения длятся.

В это время пригнали ещё группу: человек пятнадцать. Пудовочкин воздел громадные руки, в правой — «винчестер».

— Даю помиловку! — и брюзгливо добавил: — Спасибо не жду, поскольку люди суть скоты неблагодар–рные!