Елена Подкатик - Точка

Все трое достали документы.

– Which one of you speaks English? [46]

Тот, который был с костылём, подошёл к капралу.

– Where are you going? [47]

– We’re going back home [48].

Капрал внимательно изучил бумаги.

– Well, all right. You can go [49].

– Вася, что это они гутарят? Ты же вроде понимаешь… Сказать можешь по их тарабарщине? – Иван Сидоров внимательно вслушивался в интонации разговора патрульных.

– Так отпускают их. Говорят, всё нормально, хотя настораживает меня этот тип с перевязанной головой, – Василий Губарев посмотрел на задержанных, застегнул верхнюю пуговицу на гимнастёрке и подошёл к капралу:

– Sir, something tells me that these people are deceiving you [50].

Капрал снова посмотрел в сторону немцев, пожал плечами, кивнул в знак согласия и приказал всем двигаться в сторону гауптвахты.

– Lock them in the joint cell until morning [51].

Тот, что был с перевязанным глазом, злобно посмотрел на Василия, отбросил костыль, сорвал с лица грязный бинт и вновь обратился к капралу:

– Take me to the counterintelligence headquarters. I am Heinrich Himmler. And I am ready to cooperate with you [52].

…Из рапорта капитана медслужбы, начальника санслужбы Второй армии Джона Уэллса:

« 23 мая около 23.00 в штабе контрразведки Второй армии в Люнебурге в связи с приказом полковника Мерфи я проводил обследование лица, которым, как сообщил мне полковник Мерфи, являлся Генрих Гиммлер.

Мне было приказано полковником Мерфи провести это обследование с целью убедиться, что на теле или в отверстиях тела Гиммлера ничего не спрятано. После завершения обследования туловища и конечностей я приступил к обследованию его рта и зубов. Оттягивая его щеки в стороны, я на мгновение увидел маленький предмет с синим кончиком, находившийся в полости между левой щекой и нижней челюстью. Я немедленно попытался удалить этот предмет из его рта своим пальцем, но было невозможно помешать ему тотчас же поместить этот предмет между зубов и раскусить его. Немедленно распространился характерный запах цианистого калия. Гиммлер тотчас был схвачен и положен на пол лицом вниз, его челюсти разжали и рот промыли водой. Затем ему около пятнадцати минут делали искусственное дыхание, но все попытки вернуть его к жизни были бесполезны ».

24 октября 2010 года. Минск

20.00

День проходит в режиме «всё для меня». С утра очень кстати пошёл дождь. И я осталась дома. К вечеру подморозило. Мелкие моросящие дождинки превратились в лёд и украсили каждый лист, каждую ветку хрустальными бисеринами. Вид фантастических деревьев за окном был так необычен, что захотелось сделать что-то из ряда вон выходящее. Например, открыть окно, полной грудью вдохнуть свежесть ледяной сказки и закричать всему миру, как сильно я люблю свой город, свой дом, свою семью!

Рука отодвинула занавеску, потянулась к раме. И в этот самый момент раздался звонок входной двери.

Вот так всегда. Я вздохнула, ещё раз полюбовавшись прекрасным букетом из двенадцати гвоздик, которые вчера подарил муж, и пошла открывать дверь.

Интересно, кто бы это мог быть? С родителями я разговаривала пару часов назад, они собирались в театр. С мужем общалась в «Скайпе» утром – даже если он захочет сделать приятный сюрприз, то физически просто не успеет вернуться. Семьсот километров отделяют нас друг от друга.

Больше некого было ждать в этот дивный сказочный вечер, украсивший фантастические деревья миллионами хрустальных бисерин.

– Иду! Минуточку подождите! – закрыв дверь в спальню и набросив на плечи тёплый махровый халат, я вышла в прихожую.

Звонок тренькнул ещё раз.

Надо же, нетерпеливые какие! Очень интересно, что нужно запоздалым гостям?

Я заглянула в дверной глазок и потеряла дар речи.

Одно из двух: или я внезапно сошла с ума, или перед моей дверью стояла Мирра Львовна Андреева.

Спокойно, Мила, спокойно. Просто тебе показалось, что эта женщина может быть похожей на Мирру Львовну. И одета она по-другому. В шляпе, каких отроду не носила хозяйка квартиры № 2 дома по улице Раковской. Да и выглядит гостья лет на семьдесят, не больше.

Дрожащими пальцами я открыла дверь. И застыла от нереальности происходящего. Вот внезапно помолодевшая Мирра Львовна улыбается, снимает дорогие кожаные перчатки и протягивает мне руку.

Сквозь шум в ушах слышу её приветливый голос, но почему-то с акцентом:

– Здравствуйте, мадам! Меня зовут Эва Марли. Вы позволите?

Я продолжала стоять окаменевшим истуканом.

– Простите, с вами всё в порядке? Разрешите войти?