Николай Чергинец - Сыновья

— Пить.

В стороне послышался шорох, и Леонов увидел над собой чье-то лицо. Усы, борода и… чалма. Антон то ли у себя, то ли у незнакомца растерянно спросил:

— Где я? Позови командира.

Лицо незнакомца изобразило подобие улыбки, и Леонов услышал чужую речь. — «Постой, так это же душман?!» — встрепенулся Леонов и попытался подняться, но все тело пронзила острая боль. Все вокруг поплыло, и он обессиленно отбросил голову назад. Глаза увидели каменные своды. Он осторожно, чтобы не причинить себе боль и от этого не потерять сознание, повернул голову налево. В полумраке копошились какие-то люди, был слышен негромкий разговор, но стоявшие в голове звон и шум мешали разобраться, на каком языке они говорят.

Леонов осторожно повернул голову направо: в темноте что-то шевелилось, вздыхало. Напрягая зрение, Антон долго всматривался в полумрак прежде чем понял, что там копо-. шатся животные.

«Ишаки, — догадался он. — Выходит, я действительно оказался в плену у душманов. Что же случилось со мной?»

Десантник положил голову прямо — так она болела меньше — и, упершись взглядом в неровный свод пещеры, напрягая все свои силы, попытался восстановить в памяти, что же с ним произошло. Он вместе со своей ротой находился на «блоке»: прикрывал подступы к дороге, ведущей из Хайратона в Кабул. По шоссе беспрерывным потоком шли длинные автоколонны. Они везли цемент, стекло, стройматериалы, продовольствие, горючее, станки. Только в последний день роте пришлось трижды подавлять минометно-пулеметные позиции душманов, которые пытались обстрелять медленно ползущие по запруженному шоссе автомашины.

Леонов вспомнил, как с наступлением темноты рота перешла на засадные действия, как их отделение заняло позицию на скалистой высотке. Хорошо помнится и то, как мимо них попыталась проскользнуть к дороге небольшая группа душманов. Десантники по команде Шувалова неожиданным огнем отогнали бандитов. Те, бросив безоткатное орудие и гранатометы, а также убитых и раненых, бежали. Позиция отделения находилась на небольшом выступе, прилепившемся на склоне огромной скалы. Ниже змейкой извивалась узкая тропа. Ее хорошо было видно при свете яркой луны. Шувалов, недавно возвратившийся из госпиталя, приказал четверым солдатам вести наблюдение, а остальные отдыхали. Леонов хорошо помнил, как он с удовольствием растянулся на плоском камне, прямо на краю обрыва. День прошел в постоянном движении, натруженно гудели ноги, усталость сковывала все тело. В таких ситуациях приказ отдыхать — самая желанная команда.

Леонов уснул сразу же. Но что же было дальше? Как он оказался в плену? «Позор! — думал с отчаянием Антон. Я в плену у душманов!» Им овладела только одна мысль — бежать. Сию же минуту вскочить на ноги, броситься к светлевшему невдалеке входу в пещеру, сбить на землю первого же попавшегося на пути душмана, отобрать оружие!

Это решение придало ему силы, и Леонов попытался приподняться, но тут же острая боль в правой ключице, сильнейшее головокружение заставили его застонать и бессильно опуститься на каменный пол. Но мысль о том, что он в плену, не давала покоя, легла его сердце. Чувство стыда перед товарищами, родными смешалось с физической болью, и трудно было сказать, какая боль была сильнее.

Антону вспомнился родной дом, проводы в армию. Его отец — торжественный и взволнованный — стоит рядом с сыном, что-то говорит ему, Антону, а он пытается отвести глаза от заплаканного лица матери, смущенно и растерянно улыбается сестре Марине, переводит взгляд на свою бывшую одноклассницу Катю. Ему почему-то в тот момент хотелось, чтобы поскорее прозвучала команда «становись». С детства он мечтал о службе в армии и где-то в глубине души надеялся, что доведется побывать в Афганистане, в этой загадочной, бедной стране, где народ решил сразу же перешагнуть через века. Антон читал все публикации об Афганистане, о советских воинах-интерна-ционалистах, представлял себя в бою с душманами.

Задумавшись, Антон от неожиданности вздрогнул. Каменные своды пещеры закрыл человек в тюрбане, с давно не бритым лицом явно европейского типа. Он деловито осмотрел Леонова, деланно улыбнулся и, страшно коверкая слова, сказал:

— Здрастуй, совеский! Ты кто?

Леонов молчал. Он попытался отвернуться от еще ближе наклонившегося незнакомца, но боль в шее остановила его. Антон закрыл глаза. «Они не знают моего имени. Это хорошо. Пусть убьют меня, но не трепят мою фамилию. — Но вдруг его пронзила мысль. — Стоп! А где же мой военный билет?! Нужно проверить, на месте ли он!» Он хорошо помнил, что военный билет лежал в нагрудном кармане гимнастерки. Антон чуть приоткрыл глаза. Противная физиономия над ним уже не висела. Прежде чем убедиться, на месте ли билет, превозмогая боль, он повернул голову налево и увидел несколько человек. «Нельзя тянуться к карману, заметят, гады! Надо собраться с силами, а потом бежать!» Он снова положил голову в удобное положение и постарался думать о доме. Но мысли смешались, расплылись в каком-то красном дыму, и десантник снова впал в беспамятство, а когда пришел в себя, в пещере уже было почти темно. Двое душманов, зло переговариваясь, подняли его и поставили на ноги. Леонов зашатался и чуть не упал. Его поддержали и вывели из пещеры. Голова закружилась, и Антон опустился на еще сохранивший дневное тепло каменистый грунт. Его стошнило. Он слышал разговор душманов, различил слово «шурави» и понял, что речь идет о нем. Антон увидел чьи-то ноги в высоких горных ботинках. Подняв голову, он встретился взглядом с афганцем. Одет тот был как все: широкие шаровары, заправленные в ботинки, пиджак, а из-под него виднелась длинная национальная рубаха. Лицо заросшее, на голове — плоская круглая шапочка...