Николай Чергинец - Сыновья

Поэтому солдат следует размещать практически по всей территории. Шувалов приказал, чтобы каждый солдат обложил место своего отдыха большими камнями. Эти индивидуальные дувальчики хорошо защищали парней от осколков.

Коблику, Леонову и Кольцову выпало заступать на дежурство ровно в полночь.

Полин успел своего Джима познакомить со всем отделением и проинструктировал солдат, какие их команды Джим будет выполнять.

— Он у меня сознательный и ночью не уснет. Если духа почует, лаять и бросаться к нему без команды не будет. Он только негромко зарычит. В такой момент лучше всего позвать меня.

— Если возникнет такой момент, — заметил старший сержант Шувалов, — то необходимо доложить мне.

— Командир роты вызывает, — позвал Шувалова радист, передавая наушники и микрофон.

— Я — Челнок, — сказал старший сержант и тут же услышал голос капитана Бочарова. Шувалов доложил о готовности отделения к действиям, ответил на вопросы командира роты и, протягивая наушники и микрофон радисту, приказал: — Будь на связи постоянно. В двадцать четыре часа тебя сменят.

Радист уныло взглянул на часы. Только люди его профессии знают, что такое почти пять часов быть в постоянном внимании. Но что поделаешь? В отделении слишком мало людей, чтобы позволить себе такую роскошь — находиться у рации по несколько человек.

Коблик удобно устроился в своем спальнике. Ночь и тишина царили вокруг. Не верилось, что он находится в стране, где идет война, и, может быть, в этот момент кто-то крадется в кромешной темноте сюда, чтобы забросать их гранатами, прошить огненными очередями.

Хорошо, что рядом находятся опытные, много повидавшие в свои двадцать лет его боевые товарищи.

Коблик взглянул на светящийся циферблат часов: всего только девятый час вечера, а кажется, что уже глубокая ночь.

Коблик зябко повел плечами, сейчас бы застегнуть спальник до самого подбородка, согреться бы. Но его мучила мысль, а вдруг нападение? Тогда каждая секунда будет дорога. Он нащупал лежавший справа автомат. Металл уже остыл, да так, что хотелось одернуть руку, а вот деревянные части еще хранили дневное тепло. Вздохнув, он вспомнил о доме…

Сколько Николай пролежал, перебирая в памяти прожитое, трудно сказать. Он решил посмотреть на часы, но не успел. Мимо мелькнула тень, и Коблик тут же услышал чей-то голос:

— Товарищ старший сержант, а, товарищ старший сержант! Что-то Джим учуял и рычит, да и банки брынькают, может, духи?

Шувалов поспешил за солдатом к каменным завалам. А через минуту застава была поднята по тревоге. Только оператору-наводчику из БМП Шувалов приказал пока в машину не залазить, чтобы лишнего шума не было. Ночь по-прежнему хранила тишину. Коблик лежал в двух метрах от Леонова и напряженно всматривался через амбразуру в сторону «зеленки». Его сектор ведения огня начинался от угла разрушенного сарайчика и тянулся до высокого дерева по форме своей похожего на кипарис. Метров двадцать сплошных кустов и маленьких деревьев. Когда было светло, он постарался запомнить каждую деталь, но оказывается, что ночью все равно ничего не видно. Помогли только камушки — указатели цели. Это перед наступлением темноты Кольцов посоветовал положить камни в начале и в конце сектора огня.

В кустах что-то ярко вспыхнуло, послышался резкий свист и раздался взрыв. За ним последовало еще несколько взрывов. Застава дружно ответила огнем. Коблику казалось, что он только успел нажать на спусковой крючок, как автомат замолчал. Понял, что кончились патроны. Лихорадочно начал расстегивать подсумок с запасными магазинами. «Идиот, — ругал он себя, — неужели трудно сообразить, что во время боя каждая секунда дорога». Вставил новый магазин, а стрельба кончилась. Только боевая машина пехоты сделала еще по «зеленке» серию выстрелов да прогрохотал бронетранспортер.

Стало тихо, и хорошо было слышно, как Шувалов докладывал по радиостанции о происшествии.

Леонов присел у продолжавшего лежать Коблика.

— Все… Больше не сунутся, попробовали на зуб, и хватит.

— А мы их атаковать не будем? — спросил Коблик.

— Бесполезно искать их в «зеленке». В темноте можно на мину напороться. Здесь, брат, другие законы войны. Ну что, пошли заступать на дежурство. Наше время подошло.

Коблик взглянул на часы: без пяти двенадцать.

Подошел Кольцов.

— Привет, мужики. Готовитесь?

— Слушай, Кольцов, — Леонов прищурился: — Ты, говорят, даже не проснулся.