Николай Чергинец - Сыновья

— Ну что ж, тогда через два часа после отбоя прошу поднять батальон по тревоге для выбытия на полигон для ночных стрельб.

— Эх, товарищ подполковник, — с какой-то грустью и даже сожалением глядя на этого задиристого, нервного проверяющего, сказал Бунцев. — Мы здесь столько провели ночных стрельб, что на всю оставшуюся жизнь хватит.

— Это меня не интересует. Я действую согласно плану, утвержденному моим командованием.

— А знаете ли вы, что до полигона ночью идти не имеет смысла, противник часто минирует дорогу. Стрельба же на самом полигоне демаскирует, и нас могут обстрелять душманы. Нужны ли нам неоправданные потери?

— Прошу выполнять мои требования, — сухо ответил подполковник и вышел из кабинета.

Бунцев взглянул на начштаба.

— Слышал, Иван Павлович?

— Слышал… — Мисник еще хотел что-то сказать, но Бунцев перебил: — Тогда исполняй. Прикажи с собой взять по три боекомплекта. На полигоне израсходуем не более одного. — И после небольшой паузы спросил: — С нашими парнями, что прибыли из отпуска, не беседовал?

— Не успел. Да как тут успеешь, когда этот, — он кивнул на дверь, куда вышел проверяющий, — пристал как банный лист… Я знаю, что Шукалин их к себе вызывал.

Бунцев посмотрел на часы. Ложиться отдыхать уже не имело смысла. Устало сказал:

— Проследи за ротой Бочарова. Я буду в кабинете замполита.

Шукалин был один. Он сразу же сообщил:

— Беседовал с Шуваловым, Турлаковым и Банявичусом. Я доволен, что мы их послали к матери Коблика. Поддержали наши мальчики ее здорово. Шувалов только сильно огорчен. Письмо, которое написала нам Вера Федоровна, таможенники отобрали.

— Как отобрали? — возмутился Бунцев. Это же не передача.

— А вот так. Взяли и отобрали. Письма тоже нельзя передавать.

— Идиотизм какой-то.

Гибели Першина Бунцев старался не касаться, но Шукалин вдруг сказал:

— Нам надо будет принять участие в церемонии отправления гроба с телом Першина. Сколько раз вместе воевали, сколько раз он выручал нас! В каких только переделках он не был, а тут на тебе! В обычном ночном полете, прямо над Кабулом…

— Война… — задумчиво произнес Бунцев и поднял трубку аппарата прямой связи с ЦБУ: — Бочаров прибыл?

— Да, рота устраивается на отдых, — ответил Мисник.

— Ну пусть пару часиков отдохнут. Я знаешь что думаю? Давай-ка мы направим разведчиков и саперов обеспечить дорогу на полигон.

— Я сам хотел это предложить, — обрадовался начальник штаба. — Такого приказа от проверяющего вряд ли дождёшься.

Бунцев рассказал Шукалину о своей встрече с генерал-лейтенантом Дубиком.

Шукалин грустно сказал:

— И откуда в нашей армии берутся такие люди, как этот подполковник? Я на своем веку уже перенес, наверное, сотню проверок. Разные люди попадали, но такого, как он, встречаю впервые. Представляешь, не успели Шувалов, Ба-нявичус и Турлаков прибыть из аэропорта в батальон, как он их к себе вызвал. Начал расспрашивать, кто, куда и зачем их направлял; передавал ли что-нибудь кто-либо из офицеров в Союз. Даже интересовался, нет ли здесь среди офицеров их родственников. Я посчитал необходимым доложить генерал-майору Щербаку о неправильных действиях руководителя группы проверяющих и его подчиненных.

— А что сделает Щербак или тот же Дубик, когда проверку прислали свыше? Кому-то же выгодно было выставить нас в таком свете. Комбат горько улыбнулся. — Ну ладно. Я в ЦБУ, скоро будем поднимать батальон, так что готовься, Владислав Альбертович.

— А я готов. Вот только письмо жене закончу.

— Привет передавай.

— Спасибо, передам. А тебе писем не было?

— Нет. Все кончено. Она, насколько мне известно, уже вышла замуж.

На полигон прибыли без происшествий. Правда, тому способствовали разведчики и саперы. На дороге были обнаружены и. сняты две итальянские противотанковые мины.

Когда Бунцев поставил об этом в известность проверяющего, тот кисло ухмыльнулся. Эта улыбка говорила о том, что подполковник сомневался в правдоподобности сказанного. Еле сдерживаясь, чтобы не сорваться, Бунцев приказал разведчикам и саперам продолжать контролировать дорогу, пока батальон не пройдет обратно.

Стрельбы прошли нормально. Да и как они могли проходить иначе, когда стреляли люди, которые знали цену точного выстрела и умели вести огонь днем и ночью даже в боевой обстановке.

Правда, не обошлось и без курьезов. Когда боевые машины начали строиться в колонну, неожиданно на полигон упало сразу несколько душманских ракет. Море огня — ракеты были зажигательными — заполыхало вокруг. Грохот, свист, разрывы осколков.