Николай Чергинец - Сыновья

— Так… почему нарушаете?

— Что нарушаю? — не понял Леонов. Ему стало страшно. А вдруг его сейчас повернут обратно, посадят в самолет и не пустят на Родину! Он пробормотал: — Я же у себя в магазине купил…

— А у вас уже там и свой магазин появился? — с издевкой произнес таможенник и достал небольшой сверток, где лежали платок и очки, купленные Шуваловым. — А здесь что?

— Платок и очки. Меня командир отделения старший сержант Шувалов попросил передать его родителям.

— Так, ясно. У вас там, оказывается, все это на широкую ногу поставлено.

— Что вы мелете? — взорвался Кольцов. — Мы все это за свои деньги в нашем гарнизонном магазине купили.

— Вам вопросы я буду задавать позже, — отрезал таможенник.

Бакин шагнул вперед.

— Я командир этих ребят и подтверждаю: все это ими приобретено в нашем гарнизонном магазине.

— А за какие денежки? Я, конечно, знаю, что вы, офицеры, там гребете чеки, а где они, солдаты, чеки берут?

— Эти солдаты, — побледнел старший лейтенант, — всего два дня назад вели бой, и вы не имеете права их оскорблять. Это с вашей стороны — подло!

— А вы, старшой, на меня не кричите! Я таких видел, — взвизгнул таможенник. — За такие дела можете оттуда в Союз пробкой вылететь.

Леонов и Кольцов знали своего замполита как спокойного и рассудительного офицера. В бою он был всегда в первых рядах, полгода назад его контузило. В обычной обстановке Бакин был сдержан, а тут вдруг взорвался и двинулся на таможенника.

— А ты меня, хлюст, Родиной не пугай. Встреча с ней для меня — самая высокая награда!

На шум голосов к ним быстро подошли два таможенника и офицер-пограничник.

— В чем дело, товарищи? — громко спросил пожилой таможенник, очевидно, старший.

— Да вот, нахватали там барахла и хотят провезти все это, еще и оскорбляют, — крикливо объяснил таможенник.

Офицер-пограничник строго посмотрел на замполита.

— Товарищ старший лейтенант, в чем дело?

Бакин объяснил, что произошло. Старший таможенник взял в руки подарки и спросил у Леонова:

— Так говоришь, родителям купил?

— Так точно, за свои деньги.

— Молодец, что не забываешь их, забирай и вези, сынок. — Посмотрел на Бакина, на его солдат и тихо сказал: — Извините нас, товарищи! Проходите, пожалуйста, с прибытием вас на Родину!

Самолет прилетел в Ферудах в десять часов местного времени. Вера Федоровна вышла из аэровокзала и остановилась. На улице было сыро, низко нависало хмурое небо. Вдали виднелись непривычные взгляду строения: высокие глиняные заборы, одно- и двухэтажные с плоской крышей дома.

Вера Федоровна огляделась. Возле аэровокзала стояло много машин, но такси не было видно. По схеме, которую прислал Коля, можно было судить, что до войсковой части далековато, а у нее две тяжелые сумки и еще целлофановый пакет.

Вера Федоровна увидела проходящего милиционера и, прислонив пакет к большой сумке, заспешила к нему.

— Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, где здесь стоянка такси?

Чернявый худощавый милиционер лет двадцати пяти вежливо козырнул.

— Здравствуйте! Такси обычно останавливается у дальнего крыла здания. — Он показал рукой. — Вон там. Но сейчас, как видите, машин там нет. А вы в десантную часть? — Милиционер улыбнулся. — Наверное, к сыну?

— Да…

— Ясно. Вы постойте здесь немножечко, я сейчас.

Милиционер быстро зашагал через площадь. Вера Федоровна медленно возвратилась к своим вещам. Накрапывал мелкий дождик, стало еще больше пасмурно. «Наверное, за такси пошел», — подумала она и достала из кармана пальто перчатки.

Вера Федоровна с любопытством смотрела на прохожих. Одни из них были одеты по-европейски, другие — в длинные цветастые халаты, тюбетейки. Женщины любили цветные одежды. Одна из них увидела, что за ней с любопытством наблюдает приезжая, весело улыбнулась ей. Улыбка у нее была доброжелательная, приветливая, и Вера Федоровна тоже ей ответила улыбкой.

— Пойдемте, — послышался сзади голос. Это был тот же самый милиционер. Он легко подхватил тяжелые сумки и, идя впереди, пояснил: — Я там живу недалеко, заодно и вас подброшу к вашему сыну.

— Спасибо вам, но мне так неудобно утруждать вас.

— Ничего, ничего. Когда я служил в армии в Казани, то моим родителям, если они приезжали навестить меня, тоже помогали.

Они сели в милицейский «Москвич».

— Я работаю водителем в отделении милиции. Начальник разрешил пораньше на обед съездить.