Иван Василевич - Подвиг живет вечно (сборник)

Объяснение доцента, «склонного запутать национальность, имя и отчество» (формулировочка из докладной записки), не удовлетворило кадровика, и он немало крови попортил преподавателю, за глаза выставляя его перед руководством института как «темную личность, создающую себе ореол таинственности», как индивидуума, который почему-то «уклоняется от ряда прямых вопросов по биографии и определенно что-то скрывает».

Все это не вымышленные и не подправленные в духе сегодняшнего дня, хочется сказать, не свободно-очерковые детали давней истории. Нам тогда, двадцать с лишним лет назад, по заданию редакции «Красной звезды» довелось разбираться в конфликте офицера запаса с чересчур ретивыми администраторами; записи того времени сохранились, в них предостаточно деталей подлинных. Собственно, с тех пор во всех проявлениях и знаем Ибрагима Хатямовича — Игоря Харитоновича, его друзей и недругов. Последних убежденно разделяем на люто ненавидевших Аганина по особым причинам и тех, кто по недомыслию или из тупой бюрократической придирчивости мешал ему исполнять свой долг — да, именно так!

Наэлектризованная атмосфера вокруг «не такого, как все» и действительно в чем-то непонятного коллегам доцента разрядилась в один миг. В тот день, когда в институт — в гости к организованной там группе следопытов подвига — пришел военный историк Сулейман Османович Асанов, которому уполномоченные на то органы разрешили «рассекретить Аганина» — в публичных выступлениях, в телепередаче на военно-патриотическую тему.

Начинал Асанов издалека…

Увлеченный искатель, прояснивший не одну малоизвестную страницу войны, Асанов ярким рассказом разжигал ту же страсть в других.

— Подключайтесь, — призывал он, — и перед вами откроется широчайшее поле поиска! Когда мы говорим, что в борьбе против фашизма проявился массовый героизм советского народа, — это не просто констатация исторического факта. Это конкретные судьбы миллионов людей. Славные судьбы! И о многих из них мы пока всего не знаем. Не знаем отчасти потому, что не всегда в живых оставались свидетели подвига — друзья. Редко ли подвиг совершался на глазах у врагов, только врагов? И тогда очень скупые, искаженные сведения о нем сохранились разве что в уцелевших вражеских документах да в памяти фашистских недобитков. Попробуй докопайся! Но идет время, и нежданно-негаданно возникает такое стечение обстоятельств, когда, будто сквозь пороховой дым, проступают, обрисовываются образы героев, о которых, казалось, никто и никогда не узнает.

…Несколько лет назад, рассказывал далее историк, в Краснодаре состоялся судебный процесс над военными преступниками — агентами гитлеровского контрразведывательного органа ГФП-312. Краснодарские чекисты положили на стол правосудия двенадцать объемистых томов с материалами, что собирались по крупицам: гестаповцы умели заметать за собой следы. Те материалы не только до конца изобличали злодейскую группку предателей, по и раскрывали картины массового сопротивления оккупантам. Драматические картины! В двенадцати томах назывались сотни имен, достойных восхищения.

«Да, припоминаю, ее звали Аня, — нехотя выдавил из себя один подсудимый. Речь шла о девушке, которую пытали в застенках ГФП. — Аня. Больше она ничего о себе не сказала…»

Кем была девушка, назвавшаяся Аней? Почему гестаповцы не расправились с ней там, где схватили, — в деревне Джермай Кашик, под сильной охраной привезли в Старый Крым к самому полицей-комиссару Отто Каушу, а затем отправили в Симферополь, где обосновалось тогда еще более высокое гестаповское начальство?

Асанов решил выяснить все до конца. На это ушли годы. Но теперь знает историк, что военная разведчица Отдельной Приморской армии Алиме Абденнанова — София, связь с которой прервалась в феврале 1944 года, и Аня, ничего не сказавшая палачам, — одно и то же лицо. Во всей полноте раскрыт Асановым подвиг Алиме — Софии, восемьдесят одно донесение которой дало советскому командованию ценнейшие сведения о численности, расположении, перемещении частей противника на Керченском полуострове.

«Радиограмма № 16 от 19.10.43 г. В деревне Семь Колодезей — штаб третьей румынской пехотной дивизии. Здание штаба выделяется цинковой крышей — 200 метров от шоссе к северу. 400 метров юго-западнее железнодорожной станции Семь Колодезей, за школой — склад горючего…»

«Радиограмма № 39 от 26.11.43 г. Район Султановки окружен патрулями, объявлен запретной зоной. Там штаб немецкой армии…»