Георгий Миронов: Мы поднимались в атаку

А пока надо работать, перебороть себя. Мы не просто ученики, которые «хорошими и отличными отметками бьют врага», как твердили учителя, — мы можем помочь защитить свой город и, значит, приблизить нашу выстраданную, завоеванную победу.

Трассировку будущей линии обороны — в нее войдут окопы, ячейки для стрельбы, площадки для пулеметчиков, расчетов противотанковых ружей, ходы сообщения, блиндажи, медпункты — производят саперы во главе с руководителем работ, знакомым нам воеиинженером третьего ранга. Со склона холма, где пройдет передняя траншея, отлично видна местность далеко вперед и на фланги. Место для обороны выбрано удачно: справа шоссе, слева железная дорога, значит, части, что укрепятся на гряде холмов, смогут контролировать подступы к участку, обе дороги и действия врага, который подойдёт только под прицелом наших винтовок, пушек, пулеметов. Так объяснил специалист — сапер.

— Ну а теперь начинайте, товарищи, — почему-то сняв фуражку, произносит он торжественно. — В добрый час. Расшибутся они об этот рубеж, я верю. Это и моя первая линия обороны, я ведь не кадровый, я командир запаса. У всех бывает первая главная линия…

Хмурый прохладный день. С «дозорного кургана», как его окрестил Игорь Королев, видна панорама стройки. От горизонта до горизонта тысячи горожан сооружают оборонительный рубеж, чтобы не пустить фашистов в свой город и дальше к Москве. Женщин значительно меньше мужчин, масса молодежи. Несмотря на погоду, девчата одеты так, что из-под темных нерадостных телогреек и пальто видно веселое разноцветье платьев, на всех яркие шапочки, береты. Ира рядом — невысокая, крепенькая, в куртке и малиновом беретике.

— Женщины всегда останутся женщинами, — философски изрекает Сашка Чесноков, поймав мой взгляд. Сашка доволен, что много людей вокруг, он разбитной, нахальный, особенно с девчонками, таким его помню с младших классов. Ребята хохочут, а девушки краснеют и налегают на лопаты.

Как здорово, что наш десятый «А» в полном составе. Никто не воспользовался освобождением, хотя у Иры не прошла ангина, а Вовочка Шевченко простужен и гундосит. Парень из параллельного десятого, освобожденный по болезни железок, привел мать, и она за него просила: стыдно отставать от всех. Вот Спартак Данильченко, Роза Маркарьян, Толик Швец, Борис Камышансков, Рива Шоган, Света Клюева, Энгельс Корнилов, Ким Петровский. Этот Ким эвакуировался из Киева; родители, оба врачи, ушли в армию, а он едва выбрался с бабушкой. Их бомбили, обстреливали с самолетов, он видел убитых, в том числе детей. Рассказывает об этом неохотно и смотрит мимо тебя, будто хочет разглядеть, понять: как можно с бреющего бомбить поезда с ранеными, стрелять в мирные эшелоны, когда видно, что в них не воинские части?..

Трудимся долго и упорно, без передышек, как говорят в армии, перекуров. Подходит руководитель работ, говорит:

— Перекур, товарищи.

— А мы не курим, — отвечает кто-то из девушек, и все смеются. — Даже наши мальчики не курят. Один Чесноков.

Это верно: не приохотились. Бравировать папироской или стаканом вина не любим. У нас много дел поинтересней, и подогревать себя спиртным нет необходимости. Сашка закуривает скрутку махорки, кашляет и хвалит, что крепко дерет. Но военинженер обращается не к нему, а ко всем нам. В этих местах обнаружили древнее погребение, представляющее научный интерес. Как мы думаем: почему? Он оглядывает всех усталыми, но сейчас насмешливыми глазами.

— Кто отгадает, после победы возьму в археологическую экспедицию.

— До победы дожить надо, — выкашливает вместе с дымом Сашка.

— Пустое говоришь, — отрезает сапер, — такая великая страна, как наша, собирается с силами, и недалек час торжества… — Это он произносит без агитационного нажима, но меня осеняет: для бывшего археолога самое важное — вселить в нас веру. — Так как же, друзья, с моим вопросом?

Наиболее головастым в обоих десятых признан Игорь Королев. Он, чуть заикаясь, говорит:

— Главный интерес, видимо, в том, что обычно городища располагались возле рек, а тут до воды километров пять.

По довольному лицу военинженера ясно: Игорь попал в точку. Археолог хвалит его за сообразительность, а всех приглашает после войны на раскопки.

— За работу, друзья мои. Делу время, потехе час.

Земля все неподатливей. Беремся за кирки и ломы. Сбрасываем телогрейки. Кто-то натер волдыри. Появляется медсестра с брезентовой сумкой с красным крестом на ней и перевязывает пострадавших. Меня спасают перчатки, но в них дырка. Снимаем свитера. Всего-то проработали полдня, врылись только по пояс. Будто бетон долбим. Проходит немолодой, но и не старый сержант — сапер. Точно терпеливый заводской мастер, уверяет нас: