Степан Калинин - Размышляя о минувшем

— Одно другому не мешает: надо и наступать и обороняться. Словом, не давать врагу покоя. Наше наступление в данном случае не совсем удачное, но польза от него все же есть. Мы оттягиваем на себя силы врага, помогаем тем самым 16‑й и 20‑й армиям. Ты, наверное, не раз говорил красноармейцам: сам погибай, а товарища выручай. Вот мы и выручаем.

— Это–то мне известно. Но ведь для наступления нужно иметь тройное превосходство в силах, а где оно, это превосходство?

— Хватит переливать из пустого в порожнее, — оборвал я споривших. — Ужин готов. Поедим, а потом надо час–другой поспать, чтобы встретить утро со свежей головой и успокоенными нервами.

Отдыхать, однако, не пришлось. Только мы закончили ужин, как от начальника штаба группы полковника Маслова прибыл связной с приказом командующего Западным фронтом. В приказе сообщалось, что нашей группе придается танковая бригада, которая находится на станции Вадино. Далее категорическое требование — с утра наступать всеми наличными силами.

— Выходит, правы товарищи: надо верить, что будут у нас и танки и самолеты, — напомнил я полковнику Никитину о недавнем споре. — Немедленно выезжайте на станцию Вадино, встретите бригаду и скрытно выведете ее на западную опушку леса у деревни Седиба. На месте быть не позднее 6 часов утра 28 июля. Меня найдете в штабе 89‑й дивизии.

Полковник Моисеевский сразу после ужина направился в 91‑ю дивизию, чтобы помочь генералу Лебеденко подготовиться к новому наступлению. Я и остальные товарищи пошли в штаб 89‑й дивизии, которой предполагалось придать на завтра танковую бригаду. Части этой дивизии, поддержанные танками, должны были наносить главный удар по врагу от Печеницино на Потелицу, Сельцо.

К рассвету стрелковые части были готовы к бою. Ожидали подхода танков. Но полковник Никитин возвратился лишь в девятом часу утра. С ним прибыл и командир танкового батальона. Оказалось, что вместо бригады мы получили всего лишь пять танков, в том числе один тяжелый. Все же и это была поддержка. Особенно обрадовались мы тяжелому танку, равного которому по броневой защите и огневым возможностям в то время не было у немцев. Танкисты говорили, что на советском тяжелом танке можно без страха подъезжать к фашистам и «утюжить» их.

Атаковали позиции гитлеровцев в одиннадцать часов. Примерно часа через два с ходу ворвались в деревню Потелицу, захватили первые трофеи — документы штаба немецкого полка и новенький «мерседес», два миномета и несколько пулеметов.

Четыре наших танка в сопровождении пехоты двинулись дальше, а пятый, тяжелый, был оставлен в засаде на случай отражения контратаки. Ждать ее пришлось недолго. Как и в первые два дня боев, немцы предприняли танковые контратаки с флангов, стремясь зажать нас в клещи, отрезать пути отхода. Но в этот раз их постигла явная неудача. Находившийся в засаде тяжелый танк внезапно открыл огонь и заставил немецких танкистов попятиться назад. На поле боя остались три разбитые вражеские машины.

Бой с переменным успехом продолжался дотемна. Противник вводил в него все новые и новые силы. В такой обстановке, по–прежнему с открытыми флангами, мы не могли надеяться на большой успех, да и не ставили своей целью надолго закрепляться на западном берегу Вопи, поэтому ночью снова отошли за реку. Свое дело мы сделали — сковали силы врага.

В тот же день, 28 июля, перешла в наступление в районе Ярцево группа генерала К. К. Рокоссовского, а в первых числах августа начала наступательные действия группа генерала В. А. Хоменко. Группы по–прежнему не имели между собой связи, действовали разрозненно, что позволяло немецкому командованию маневрировать, перебрасывать части с одного направления на другое.

Кто виноват в том, что не было организовано одновременное наступление всех трех групп? Теперь об этом трудно судить. Скорее всего, у командования Западного фронта в условиях тогдашней исключительно сложной обстановки не имелось возможностей для этого. Во всяком случае, бои, предпринятые нашими войсками, особенно группой под командованием К. К. Рокоссовского, в немалой степени содействовали тому, что большинству соединений 16‑й и 20‑й армий, окруженных немцами севернее и западнее Смоленска, удалось вырваться из вражеского кольца и соединиться с главными силами фронта.

С выполнением этой задачи группы были реорганизованы. Группа К. К. Рокоссовского, в которую влились пробившиеся из окружения войска 16‑й армии и ее штаб, стала именоваться 16‑й армией. Группа генерала В. А. Хоменко, опять–таки значительно пополненная, получила наименование 30‑й армии. Командующим 20‑й армией был назначен генерал–лейтенант М. Ф. Лукин. Что касается частей, входивших в состав возглавляемой мною группы, то они полностью влились в 19‑ю армию, штаб которой после отхода советских войск из–под Витебска некоторое время располагался в лесу близ реки Вопь. Командовал 19‑й армией в то время генерал–лейтенант Иван Степанович Конев.