Борис Балтер: Проездом

— Все так же, а главные теперь здесь не мы, — сказала она.

На каблуках Лора была почти одного роста с ним. Он никогда не видел ее на каблуках, и в его памяти она была ниже.

— Я познакомилась здесь со своим мужем, — сказала Лора. — Помнишь «Вегу»? Капитан «Веги» — мой муж.

— Догадывался.

— Мы были знакомы один вечер, и я влюбилась, как дура. Помнишь, я сказала, если не придет «Вега», я утоплюсь. Самое интересное, что я говорила правду. Я бы утопилась.

— Почему меня знают в твоей семье? — спросил он.

— Я знала, что ты об этом думал. Так пришлось. Сначала пришлось рассказать старшей дочери, потом сыну, теперь Наташке.

— Лестно.

— Нет. Не очень, — сказала Лора. Она посмотрела на него, и он почти не заметил, что ее лицо пополнело и стало расплываться, так оно было похоже сейчас на то, которое он помнил.

— Я сказала мужу, что ты моя первая любовь.

— Зачем?

— Так пришлось. Он обещал вернуться через год и просил его ждать. Сначала я верила и ждала, а потом верила все меньше. Я не знала, что с собой делать и куда себя деть.

Они шли в толпе, не замечая людей.

— Я видел вчера Кулеша, — сказал он.

— Говорили обо мне? — спросила Лора.

— Почти нет.

— Но все–таки говорили?

— Мельком. Можно задать тебе вопрос?

— Спрашивай. Я пришла, чтобы все тебе объяснить.

— Почему ты не сказала мужу правды?

— Я ненавидела Севку.

— Тем более. Проще было сказать правду.

— Тебе кажется проще? А мне легче было назвать тебя.

Они дошли до Гавани. То, что Лора знала про него и про себя тогда, явилось теперь для него открытием. Это было еще одно открытие, которое он сделал в этом городе.

Лора неожиданно свернула в проход между кустов граната. Он пошел за ней. Кусты были мокрые, и скамейка под ними была тоже мокрой.

Лора спросила:

— Помнишь это место?

Он не знал, что именно он может помнить.

— Здесь стоял твой ялик.

— Правильно. Здесь.

У бетонного причала терлись бортами ялики, моторные лодки, шлюпки. Тогда причала не было и лодки вытаскивали на берег.

— Амфору помнишь? Самое интересное, что ее нашли, — сказала Лора.

— Я знаю. Мне сказал Севка.

— Мы с ним почти не видимся. А если видимся, то случайно.

— Амфору нашел Сережка Родецкий. Мой дружок. Если бы я нашел тогда амфору, я бы ее продал. А теперь я мог быть судьей и тоже дал бы Сережке десять лет. Я только в городе заметил, как сильно переменился.

— Все меняются.

Они снова вышли на набережную и пошли к мосту.

— Я слышала, что во время войны в городе продавали розовое масло. Но не знала, что он твой друг, — сказала Лора.

— Он учился в нашей школе. Ты его, наверное, не помнишь?

— Не помню.

— Еще один вопрос. Ты любишь мужа? — спросил он.

— Раньше очень любила. Он стал сильно пить. Раньше мне его удавалось сдерживать, теперь нет.

— Он, должно быть, намного старше тебя?

— На двадцать пять лет.

— Все понятно. Ревнует.

— Я тоже об этом думала. После рождения сына он на несколько лет затих. Пьяным он все время вспоминает тебя. Хорошо еще, что тебя, а не Севку. Я бы совсем с ума сошла.

Лора шла и смотрела прямо перед собой, и левый глаз ее сильно косил.

Посередине набережной, в толпе, он увидел седую голову и лицо юноши. В шум толпы ворвалась песня. Раздвигая толпу, прошла шеренга мужчин и женщин, держа друг друга под руки. Женщина в центре шеренги увлекала всех вперед. Она встряхивала головой, убранной цветными лентами, и изо всех сил выкрикивала:

— «Ой ты Галю!..»

Мужчина рядом с ней в украинской косоворотке широко раскрывал рот:

— «Галю молодая!» — Его жилистая шея раздувалась от напряжения. Остальные тоже пели, но не так старательно.

Первая шеренга прошла, и за нею тут же надвинулась вторая. Вторая шеренга тоже пела:

— «Речка движется и не движется…»

Перед обеими шеренгами стояла ясно выраженная задача перекричать друг друга. Но так как первая не слышала вторую, а вторая первую, тем и другим казалось, что они поют громче. Они прошли, и через несколько шагов их уже не было слышно в шуме толпы.

Мужчина с лицом юноши и седыми волосами сказал:

— Здоровое начало нашей действительности. — Он медленно поворачивал голову, голубые глаза его спрашивали: «Ну как? Ничего сказано?» К нему подошли оттиснутые в толпу обе женщины, которых он видел вчера возле гостиницы, Саня и Вика. Когда они проходили, Вика обернулась. Она, наверно, видела их раньше и ждала, когда они пройдут. Он кивнул головой, но Вика не ответила, потому что разглядывала Лору. Мимо, ныряя в просветы между гуляющими, пробежали трое пареньков. Они догоняли шеренги, прижимая к животам транзисторы, запущенные на полную мощность.