Сергей Михеенков - Солдатский маршал [Журнальный вариант]

Эх, ма! Наша мать —

Горькая Расея.

Научились воевать,

Долбанём злодея!

Научились, научились ребята воевать. И сами это чувствуют.

Современная война — это расстояния, которые войска и техника должны преодолевать как можно быстрее, стремительно меняя направления. Немцы это продемонстрировали ещё летом 41‑го. Теперь они не так мобильны. Техника выбита. Но резервы ещё есть. И неизвестно, где они их введут в бой… Размышляя об этом, Конев думал о Рыбалко. Он восхищался им как танковым командиром, был благодарен ему за надёжность, за то, что Павел Семёнович умел ценить доверие. За то, что там, где он как командующий фронтом не всё предусмотрел, наверняка предусмотрит он. Всего ведь не охватишь.

Через годы, в книге «Сорок пятый» Конев с особой теплотой и благодарностью напишет о своём друге и боевом товарище, талантливом танковом командире Павле Семёновиче Рыбалко.

К 29 января 1945 года Силезский промышленный район был очищен от противника.

Когда солдаты Конева ворвались на территорию промышленной зоны, обнаружили: многие предприятия работают в обычном режиме, выпуская свою продукцию. Они и в последующем продолжили свою работу, переналадив штампы и формы под новые заказы другой армии.

На выходе из силезского укрепрайона, когда войска 17‑й армии и армейской группы «Хейнрицы» вытянулись в оставленном им коридоре, танки Рыбалко и дивизии 60‑й армии Курочкина подвергли их истреблению.

А из первых эшелонов, которые ушли к границе Третьего рейха, уже сообщали: 5‑я гвардейская армия генерала Жадова, «используя благоприятную обстановку, созданную поворотом армии Рыбалко, захватила плацдармы» за Одером, что правее 4‑я танковая армия Лелюшенко тоже форсировала Одер и вышла в район Штейнау. А следующие вести принесли тревогу: 3‑я гвардейская армия Гордова и 13‑я армия Пухова завязли пред 24‑м танковым и 42‑м армейскими корпусами противника. На их правый фланг с севера давят резервы 9‑й полевой армии. Ещё несколько дней назад эти части противника стояли перед войсками Жукова, а теперь сместились южнее и нависли над правым флангом 1‑го Украинского фронта.

Накануне позвонил Верховный. Выслушал его доклад. И вдруг предостерёг:

— Смотрите, немцы не смирились с потерей Силезии и могут её у вас отобрать.

В эти дни Конев постоянно был в войсках. Связь работала бесперебойно. Офицеры штаба постоянно докладывали обстановку. Он тут же отдавал распоряжения. Штаб на колёсах. Как не хватало этого летом 41‑го и позже, в 42‑м под Ржевом… Он постоянно возвращался в своих мыслях в первые дни и месяцы войны. Восхищался той мощью, маневренностью и мобильностью своих сил, которую постоянно чувствовал под рукой и наблюдал, и сожалел об ошибках, которые допускал в прошлом. С тем же настроением впоследствии он будет диктовать вторую книгу своих мемуаров.

— Свяжитесь со штабом четвёртой танковой, — приказал он.

— Четвёртая танковая на связи, — тут же ответили ему.

— Спросите, где Лелюшенко?

— Лелюшенко на новом КП за Одером.

— Давайте быстро к нему, — приказал он и подумал: какой молодец…

Теснимые наступающими авангардами 1‑го Белорусского фронта немецкие войска нажимали на дивизии Гордова. Создавалась опасная ситуация, при которой немцы могли смять порядки 3‑й гвардейской и хлынуть в тыл всей группировке, выдвинувшейся к Одеру и опасно растянувшей свои коммуникации. Для того чтобы этого не допустить, он приказал Лелюшенко нанести удар в северо–западном направлении. Танки Лелюшенко наступали по обоим берегам Одера. Положение 3‑й гвардейской несколько улучшилось. Но немцы разгадали этот маневр и отвернули севернее. Удар Лелюшенко не достиг намеченной цели. И всё же в районе Лисса 4‑й танковой и 3‑й гвардейской удалось остановить и окружить противника. В котёл угодило несколько дивизий. Около пятнадцати тысяч было уничтожено и пленено. Остальным удалось вырваться.

Изношенные сапоги и ботинки русских пехотинцев вслед за танками прошли по междуречью Вислы и Одера. Дорога казалась длинной, но оказалась недолгой. К началу февраля тульские гармошки и трофейные аккордеоны играли «барыню» и разливали «саратовские страдания» уже на Одере и на плацдармах за немецкой рекой.

Висло — Одерская операция завершилась.

Вот как её впоследствии прокомментировал бывший начальник штаба 48‑го танкового корпуса, а затем 4‑й танковой армии генерал фон Меллентин: «Русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью. Было ясно, что Верховное Главнокомандование полностью овладело техникой организации наступления огромных механизированных армий… Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времени гибели Римской империи».