Борис Крамаренко - Плавни

— Судили — комбриг, командир комендантской роты и начальник гарнизона. Расстреливала же комендантская рота, Васька Бугай ею теперь командует. Мои хлопцы… отказались…

— Васька — это лавошников сын, прапорщик?

— Он.

— Кто же его командиром поставил?

— Начальник гарнизона.

— А кто приговор утвердил?

— Председатель ревкома отказался, так военком сам утвердил.

— Чего же председатель партячейки смотрел? Чего же все коммунисты рты позавязывали?

— Посадили в подвал председателя ячейки. И четырех коммунистов посадили. Обвинили в сочувствии бандитам. Меня тоже хотели было посадить, да только хлопцы мои заступились, не дали.

— Жаловался?

— Ездил в Ейск. Да что — там и слушать не хотят. «За бандитов, говорят, просишь?! Вместе с ними, верно, пьешь?» Это я‑то с бандитами пью!

— В Ростов писал?

— Нет. Хотел в Москву… Ленину, да писать–то я не дюже умею, не решился.

— Хлеб, говоришь, забирают?

— Дюже берут. Под чистую.

— Кто же тут главный?

— Кто его разберет? Вроде начальник гарнизона.

— Кто такой?

— Есаулом был, а так, кто его знает…

— А по–твоему?

— Сволота! — Хмель сплюнул. — Продкомиссар тут еще есть, вместе с военным комиссаром пьянствуют.

— Сколько в твоей сотне сабель?

— Семьдесят.

— Есть среди твоих людей, кого бы командиром можно назначить?

— Есть! Командир третьего взвода, Павло Бабич, боевой командир, и казаки его дюже уважают.

— Хорошо. Назначь его завтра приказом по гарнизону командиром конной сотни. — И, видя недоумение и растерянность на лице Хмеля, Андрей усмехнулся. — Забыл я сказать тебе, что прислан сюда председателем ревкома и комиссии по борьбе с бандитизмом. Так вот… назначаю тебя начальником гарнизона и… ежели замечу хоть раз пьяным, исполосую плетюгами, как собаку… Ладно, ладно, знаю, что скажешь… Иди, зови коммунистов, на которых положиться можно, да из партизан кое–кого, и Бабича покличь. Да чтобы тихо, понял?

— Понял, Андрей, иду.

Хмель, с просиявшим лицом, схватил папаху и опрометью выскочил из комнаты.

Андрей посидел еще немного за столом в раздумье, потом встал. «Ладно. Послушаем, что коммунисты говорить будут, а завтра…» Не успев продумать свою мысль, он заметил Наталку, стоявшую у порога.

Наталка смутилась и убежала.

Андрей снова остался один, но думать о предстоящей ему работе уже не мог. Давала себя чувствовать усталость после долгого переезда. Постояв с минуту посреди комнаты, он потянулся и пошел в сени, где в дубовом бочонке была вода.

3

В самом углу ревкомовской канцелярии, за конторским обшарпанным столом с продранной клеенкой, сидел пожилой человек в коричневом пиджаке и что–то писал на клочке бумаги.

— Предревкома вы?

Человек, перестав писать, поднял голову. В его тусклых глазах отразился испуг.

— Я. Что вы хотите?

Андрей с минуту бесцеремонно рассматривал председателя ревкома. «Однако неказистый же у него вид!» — подумал он и небрежно поднес руку к папахе.

— Мне необходимо с вами поговорить.

Председатель поискал глазами свободный стул и, не найдя, смущенно проговорил:

— Я вас слушаю, товарищ командир.

Андрей сказал грубовато:

— Мне надо поговорить с вами так, чтобы нас никто не слышал. Пойдемте в ваш кабинет.

Председатель поднялся и растерянно поглядел на Андрея.

— Мой кабинет занял начальник продотряда. Если у вас секретный разговор, мы можем выйти в коридор или во двор.

— Покажите, где ваш кабинет.

Невольно подчиняясь властному тону Андрея, предревкома боком вылез из–за стола и пошел вперед, указывая дорогу.

В большой комнате, за старинным резным столом, положив голову на руки, спал мужчина в зеленой гимнастерке, перетянутой ремнями. Возле стола на спинке стула висела кожанка с большим красным бантом. Предревкома нерешительно потоптался у порога и кашлянул. Начальник продотряда, или, как его называли в станице, продкомиссар, поднял голову и взглянул мутными глазами на председателя.

— Тебе… чего? Человек, может, дюже болен, у него, может, всю голову разломило, а им все равно! Лезут с утра!

Тут он заметил стоящего у порога Андрея, и его сонливость мигом пропала.

— Товарищ комбриг! Товарищ Семенной! Вы ли это? — А, боже ж мой! — Он вскочил и бросился к Андрею. Тот усмехнулся и, обращаясь к председателю ревкома, со скрытой иронией проговорил:

— Вот неожиданная встреча! Мой бригадный писарь, а теперь начальник продотряда! — И уже серьезно спросил: — Ну, Васька, расскажи мне, как ты председателя революционного комитета из его комнаты выгнал, на посмешище бандитам, и занял ее под свою спальню?