Сергей Михеенков - Штрафной взвод на Безымянной высоте. «Есть кто живой?»

Подбежал взводный и к Ратникову и, тяжело дыша и сплевывая тягучую, длинную, как паутина, слюну, взахлеб закричал:

– Вы что, лейтенант! Не слыхали команды? Вперед!

Ратников в штрафной числился старожилом. Когда основную массу переменного состава привели в казарму, он уже в ней жил. Его знали во всех взводах, делились табачком и звали уважительно – «лейтенантом». Большинство, конечно же, предполагали, что это такая кличка. Первую атаку Ратников пережил километрах в тридцати отсюда, под Дегиревом. Потом рота брала большое село Закрутое и сразу же две деревни – Воронцово и Полянку. Там остался почти весь первый состав роты. Раненых было мало. После были Козловка, река Снопоть. Там тоже потеряли многих. Но там рота атаковала при поддержке танков. «Тридцатьчетверки» и английские ленд-лизовские «валентайны» тоже горели, как снопы, но полк, имея ударную штурмовую группу штрафников, продвигался вперед все же несравнимо быстрее.

А тут выгнали в поле без всякого прикрытия и усиления. Хоть бы минометами поддержали. Танки выбили в предыдущих боях, и механизированная бригада была выведена на доукомплектование и ремонт. Что ни говори, а с танками атаковать было куда легче.

Что это? Почему их бросили без огневого прикрытия? Разведка боем? Какая же это разведка боем? Немцы управятся с ротой одними пулеметами. И незачем им раскрывать основную систему огня. Что могут сделать полторы сотни человек, вооруженных одними винтовками, против пулеметов? В чем смысл? Ратников протер глаза, пытаясь избавиться от желтовато-бурой вуали. Но ничего не получалось. Она к тому же имела еще и запах – жженой резины или промасленного тряпья. Такой запах исходит от обгорелых танкистов, которых после боя стаскивали с остывшей брони и хоронили где-нибудь поблизости, чтобы не запахли на жаре.

Нет, эта атака, конечно, что-то все же означала. Правда, им, еще живым, залегшим на середине «тягуна», на самой ладони этого проклятого подъема, было теперь не до поисков причин, по которым они здесь оказались. Выбираться… Надо выбираться… Выбираться – это инстинкт. Инстинкт самосохранения. Сколько раз и в бою, и ближнем тылу он спасал Ратникова от верной гибели! Вот и теперь… Проклятая пелена… Неужели все же контузия?

Он огляделся. Рыжие кули шинелей кое-где шевелились, кашляли и матерились.

– А ты что, до сих пор не понял, куда попал? – нарочно грубо ответил взводному Ратников и, перекинувшись на спину, стал выставлять прицел на винтовке.

– А что? – недоуменно спросил взводный.

Вот теперь с ним можно разговаривать, понял Ратников, и на какое-то мгновение ему стало жаль этого младш о го. Попал, чудак, на тройной оклад… Сидел бы сейчас в обороне и консервы рыбные из доппайка, сардины в масле, трескал и на санинструкторшу поглядывал. Но взводный больше раздражал.

– А то. Лежи и не дергайся пока. Пару минут можно еще подумать, что предпринять в нашем дерьмовом положении.

– Надо выполнять приказ! Какое еще положение? Вам был зачитан приказ! Почему вы его не выполняете?

– А вам, товарищ младший лейтенант? – снова перешел он на «вы», испытывая к этому чудаку в новенькой шинели нечто вроде сочувствия. – Вот вставайте и – вперед! Покажите пример офицерской храбрости!

И зачем он это сказал? Сейчас этот дурачок встанет и получит пулю…

Но взводный не встал. Он ударил рукояткой своего «ТТ» в землю и стиснул зубы:

– Приказ!.. Всем – выполнять приказ!

– Ну-ну… Треть роты уже выполнила приказ. Вон они, лежат. И половина твоего взвода назад уже не побежит. Не струсит. И тебе перед ротным за них стыдно не будет.

– Наша задача, лейтенант, взять первую траншею! И мы должны свою задачу выполнить любой ценой. За нами поднимется батальон! Полк! Успех наступления на этом участке фронта зависит от нашей атаки! Как вы не понимаете?

– А чем думали, когда планировали атаку без огневой поддержки? Да они там ждут, когда мы в очередной раз поднимемся, чтобы добить последних! – И Ратников кивнул в сторону гребня горы.

– Что ж теперь будет? А, лейтенант? Придется перегруппировываться и – снова… – И взводный попытался приподняться на локтях, чтобы увидеть свой взвод, но веер разноцветных пунктиров пронесся над их головами, заставив обоих плотнее прижаться к земле.

– Не загадывай. Давай переживем самое хреновое – выберемся отсюда. Какие у тебя мысли? Никаких. Понятно. Тогда слушай меня внимательно. Сейчас они пойдут в контратаку. Надо приготовиться. Подготовить людей. Если отобьемся, то, может, и поживем еще. Повоюем.