Сергей Скрипник - Смерть в рассрочку

— И вы не сдали его в финчасть, потому что вспомнили, чем кончилась, вернее, чем не кончилась история с теми миллионами и свое поведение в кабинете следователя?

— Да, — Игорь уже не удивлялся осведомленности собеседника.

— Себе ничего не взяли?

— Не взял.

— Напрасно. Надо было взять, но сообщить об этом нам. И вы, и ваши парни это заслужили.

— Вот я и сообщил, — неуверенно заявил Игорь.

— А почему сообщили?

Кондратюк заколебался, но встретил излучающий жесткую волю взгляд Ермолина и словно бросился с обрыва в ледяную воду.

— Потому что вам все равно бы донесли. У меня сложилось впечатление, что кто-то из группы постоянно информирует начальство о наших делах, но со своим осмыслением событий.

— Информирует — это правильнее чем доносит, — заметил Ермолин. — Но и вы ведь информируете нас.

— Я докладываю по долгу службы.

— Каждый из группы должен докладывать, и тоже по долгу службы в нашей системе. Что касается субъективного осмысления, то и мы ведь осмысливаем. А если бы не опасались, что нам станет об этом известно?..

— Скорей всего не доложил бы, — со вздохом произнес Игорь.

— Хвалить за правду у нас не положено. Правдивость и искренность для нашего ведомства — непреложный закон. У нас врать нельзя. Это опасно, очень опасно. Еще вопросы?

— Последний, товарищ полковник. Наверное, это не мое дело. Но вопрос просто не дает мне покоя. Почему дважды, когда оставалось только нажать кнопку взрывателя, отменялся приказ об уничтожении Шаха Масуда?

— Действительно это не ваше дело, — ответил Ермолин. — Но, возможно, вы удовлетворите свой интерес, когда вернетесь из Москвы, выполнив задание.

В кабинет без стука, но точно через полчаса вошел полковник Клементьев. Ермолин поднялся, пожал Игорю руку.

— Ну, ни пуха, ни пера, Игорь Васильевич, — сказал он и прищурился в ожидании, решится ли капитан послать к черту начальство.

Кондратюк решился.

— К черту, товарищ полковник, — с улыбкой сказал он.

Клементьев повел Кондратюка двумя короткими коридорами не в ту сторону, откуда они пришли. Возле дверей из толстого непроницаемого стекла он показал охране два уже других пропуска, и они вошли в холл посольства.

— Теперь так, Игорь, — переходя на «ты», заговорил полковник. — Сейчас мы пойдем в выделенную тебе комнату. Там поедим, выпьем, как следует или как хочется, и ты отдыхаешь до вечера. Спи на всю катушку и не бойся проспать. Даже если будешь очень возражать, все разно поднимут вовремя, минута в минуту.

— Леонид Игнатьевич, разрешите спросить? — обратился к Клементьеву Игорь.

— Если о твоей командировке в Москву, то не разрешаю. И не только потому, что не знаю ее цель, но и потому, что ни я, ни ты не имеем права обсуждать это

— Понял, — кивнул Игорь. — Но я не о том.

— Говори.

— Я подумал, может быть, стоит взять с собой несколько ребят из моей группы?

Вопрос, собственно, был тот же, только иначе выраженный. Если бы Клементьев знал цель командировки Кондратюка, он бы тут же доложил Ермолину свои сомнения в целесообразности использования этого парня в предстоящей операции. Из его вопросов можно было сделать вполне логичный вывод: Кондратюк либо слишком хитер и скрывает это, либо слишком наивен. И то, и другое требовало осмысливания. Но полковник действительно не знал, зачем капитана направляют в распоряжение ГРУ. А Кондратюк был ни очень хитер, ни не наивен, его разбирало простое человеческое любопытство.

— Во-первых, сегодня ты что-то на удивление плохо усваиваешь, — сказал Клементьев. — Я ведь только что сказал, что это запрещенная тема. Усвой раз и навсегда: то, во что посвятили тебя, не должен знать никто, включая твое начальство, конечно, если ему не положено знать. Во-вторых, если бы понадобились твои ребята, об этом бы не забыли. У нас такая контора, где ни о чем не забывают.

Большинство пассажиров самолета составляли солдаты и офицеры, те и другие явно в подпитии; судя по радостному оживлению и откровенному желанию скорее улететь, — отпускники. На их общем серовато-зеленом фоне штатские выглядели инородными белыми и черными вкраплениями. Рядом с Кондратюком в кресле устроился грузный, рыхлый полковник с красной, распаренной от жары и выпивки физиономией. Именно такими Игорь всегда представлял себе интендантов, но, памятуя о тощем подполковнике, заместителе комполка по тылу в Лангаре, с выводами поостерегся, и не зря. Полковник оказался начальником политотдела дивизии и весьма болтливым субъектом. Предвидя такую возможность, полковник Клементьев перед выездом из посольства вручил Игорю изданные на русском языке афганские сказки и хикаяты, чтобы легче было избавляться от нежелательных собеседников.