Евгений Савицкий - Я — «Дракон». Атакую!..

санинструктор Курченко,

красноармеец Андреев».

Чудовищные злодеяния немецко-фашистских захватчиков жгли наши сердца, взывали к мести Мы торопились: каждый час увеличивал число жертв, опустошал многострадальную донецкую землю 8 сентября центр Донбасса — город Сталине (Донецк) был освобожден. Наши войска вышли к реке Молочной.

Оборонительный рубеж противника на Молочной был южной оконечностью так называемого Днепровского вала Немцы называли эту линию по-своему — «Вотан», то есть бог войны. Собираясь здесь перемолоть советские войска, перезимовать, а весной двинуться вперед, в новое наступление, они готовили этот оборонительный рубеж по особому замыслу.

Передний край противника проходил здесь по ряду высот с очень обрывистым западным берегом Внизу лежал противопехотно-танковый эскарп — громадная отвесная стена высотой метров в пять. Глубоко в земле, под многорядными накатами, были хитро сработаны специальные бункеры От окопов и траншей к ним стягивались ходы сообщения На поверхности бункеры охранялись штормовыми самоходными пушками типа «артштурм» и «тиграми». Словом, это был хитро сработанный инструмент из механизмов, моторов и людей Пересекая запорожскую степь с севера на юг, стена «Вотан», по сути, являлась последним прикрытием мелитопольско-каховского плацдарма, за которым открывался кратчайший путь на Крым Не случайно немецкое командование усиленно стимулировало здесь свои войска: всем гитлеровцам, оборонявшимся на Молочной, выплачивали тройной оклад денежного содержания, в Берлине отбивалась особая медаль — «За оборону мелитопольских позиций».

А мы тем временем готовились к штурму, и 26 сентября после часовой артподготовки Южный фронт перешел в наступление. Прижимаясь к земле, медленно, натужно двигались цепи. Началась чрезвычайно трудная операция. Грандиозной панорамой разворачивалась она, выбрасывая все: людей, технику, огонь. Немецкие бомбардировщики шли группами по 25—30 самолетов в каждой, и в эфире стоял невообразимый хаос. Радиостанции командных пунктов, станции наведения, летчики — русские и немецкие — передавали команды, донесения, обстановку, звали, искали друг друга. Все ругались и говорили открытым текстом.

Мы прикрывали свои войска в районе Мелитополя. И вот как-то восьмеркой заняли высоту 3000 метров, сменив дежурившую группу. Вскоре, слышу, с земли передают:

— «Дракон»! С запада идет большая группа «хейнкелей», их сопровождают «мессершмитты»…

Оглянулся — действительно, целая армада, полнеба заняла Принимаю решение бить ведущего группы, дальше видно будет.

— Прикрой! — приказываю ведомому. Со мной летел опытный летчик — командир эскадрильи из 43-го истребительного авиаполка капитан В. Меркулов. Володя дело свое знал хорошо — такому бойцу что-то напоминать в воздухе было вовсе не обязательно. И мы ринулись в атаку…

В минуту атаки сосредоточенность и напряжение пилота настолько велики, чувства так обострены, а развязка приближается с такой неумолимой быстротой, что часто он просто не в состоянии что-либо сказать. А порой успевает сообщить что-то и умолкнет навсегда. Во время той нашей атаки воздушные стрелки «хейнкелей» времени зря не теряли: целый ливень голубых трасс обрушивался на наши машины Вспоминаю, нет — помню! — и сейчас эти трассы… Они стремительно обтекали мой истребитель — будто раскрытый веер, но струи этого смертоносного огня, к счастью, обходили машину. Я сжался в комок и уговаривал себя: «Ближе, еще ближе.» Огонь-то надо открыть, чтоб наверняка было. Наконец не выдержал и послал короткую очередь по хвостовому стрелку бомбардировщика — тот замолчал. Убил, видно. Стало полегче, и вот в следующее мгновенье я открыл огонь на поражение «хейнкеля». Машина, ведущая группу гитлеровских бомбардировщиков, загорелась, как бы нехотя накренилась и рухнула вниз. Вдруг в мою кабину буквально ворвался голос Меркулова:

— «Дракон»! Я…

По тому, как непривычно взволнованно и тревожно он звучал, я понял: случилась беда. Это уже потом, на земле, очевидцы боя — офицеры с пункта наведения — рассказали мне, что произошло. О том, как во время моей атаки ведущего «хейнкеля» из группы прикрытия свалился «мессер» Отсечь его огнем Меркулов уже не успевал. И тогда Володя решительно бросился под трассы между мной и противником. Я срезал «хейнкеля», а «мессершмитт» — машину моего ведомого. Грудью прикрыл в бою своего командира бесстрашный летчик, мужественный и благородный по духу человек, которому я остался глубоко признателен всю свою жизнь…