Эван Райт - Поколение убийц (Generation Kill)

Около восьми вечера Фик проводит брифинг для руководителей групп в своем взводе. «Плохие новости — поспать нам сегодня не придется, — говорит он. — Хорошие новости — мы будем убивать людей». Это редкость для Фика говорить такими «мотиваторами», вознаграждая своих людей исполненными энтузиазма речами об убийстве. Дальше он представляет своим людям спонтанно созревший амбициозный план командира батальона переместиться севернее Муваффакии и расставить засады на дороге, по которой, судя по всему, интенсивно перемещаются федаины. «Наша цель — терроризировать федаинов», — говорит он, оглядываясь по сторонам и выжидательно улыбаясь.

Его люди настроены скептически. Сержант Патрик неоднократно спрашивает Фика о ситуации с расположением врага на мосту. «Их весь день обстреливала артиллерия, — отвечает Фик, отбрасывая любые возражения, даже немного бойко, словно торговый агент. — Думаю, что шансы серьезной угрозы невелики».

Фик ходит со своими людьми по тонкой грани. Хороший офицер должен быть готов пойти на разумный риск. Несмотря на жалобы бойцов на полковника Феррандо за то, что он завел их прямо в засаду в Эль-Гаррафе, тогда пострадал только один морпех, а планы врага остановить продвижение морпехов были сорваны. В частной беседе Фик признается, что несколько раз действительно сопротивлялся отправке своих войск в миссии, потому что, по его словам: «Мне небезразличны эти ребята и не нравится идея отправки их в какую-то дыру, откуда кому-то не суждено вернуться». Действуя в соответствии с этими чувствами, возможно, он и становится лучшим человеком, но, не исключено, что при этом страдают его офицерские качества. Сегодня он готов рискнуть, и ведет себя довольно несвойственно, как будто борется со своей склонностью проявлять чрезмерную заботу. Он укоряет руководителей своих групп, говоря им: «Я не слышу той агрессивности, которую хотел бы услышать». Его голос звучит неискренне, словно он и сам не убежден в своей правоте.

Люди, у которых, в конечном итоге, нет выбора в этом вопросе, неохотно выражают поддержку приказам Фика. После его ухода Патрик говорит: «Люди, которые всем этим руководят, вольны как угодно облажаться. Но до тех пор, пока нам везет, и мы проходим через все это, оставаясь в живых, они будут повторять одни и те же ошибки».

Уверенности не прибавляется, когда иракская артиллерия, — которая считалась к этому времени уничтоженной, — всаживает несколько снарядов в близлежащее поле. Как бы красиво не выглядели артиллерийские снаряды, когда они дугообразно летят по небу на позиции врага, когда они направлены на вас, это звучит так, будто кто-то с силой швыряет вам в голову товарняки. Морпехи бегут к ближайшим окопам, чтобы укрыться.

Во время ночной миссии группе Колберта достается честь возглавить конвой, который проедет по мосту. Мы выезжаем около одиннадцати в кромешной темноте. Луны почти не видно, что делает очки ночного видения практически бесполезными, к тому же у батальона закончились специальные батареи, на которых работают тепловизионные приборы — ключевой инструмент для обнаружения позиций врага в темноте. Пилоты вертолетов Кобра, которые сопровождают нас по воздуху, замечают вооруженных мужчин, которые прячутся под деревьями слева от подножия моста. Но связь обрывается, и эта информация так и не доходит до группы Колберта.

Мы видим, как Кобры стреляют ракетами через мост, в нескольких сотнях метров от машины Колберта. Взрывы освещают небо. Но никто в машине и близко не представляет, по какой цели стреляют Кобры. Колберт приказывает Персону продолжать ехать в направлении моста и взрывов.

Жизни всех и каждого зависят сейчас от Персона. Он согнулся над рулем, лицо его закрывает аппарат ночного видения, свисающий с каски. Очки ночного видения напоминают оптический прибор. Две линзы, по одной над каждым глазом, крепятся на едином цилиндре, который выдается вперед на пять дюймов. Ночью очки дают яркое серо-зеленое изображение, но ограниченное, словно туннельное, видение, без восприятия пространства. Чтобы суметь вести в них машину, нужно предельно сосредоточить внимание. «На мосту препятствие», — говорит Персон глухим монотонным голосом, в котором при этом слышится неотложность.

У въезда на мост лежит на боку взорванный грузовик. Мы останавливаемся где-то в двадцати метрах перед ним. Слева, в пяти метрах от края дороги — роща из высоких эвкалиптовых деревьев. За нами — большой фрагмент сточной трубы. Минуту назад Персон объезжал трубу, думая, что это — случайный кусок развалин, но теперь становится ясно, что труба и покореженный грузовик перед нами были намеренно брошены в таком виде, чтобы направить машину по пути, который в военной терминологии называется «зоной поражения». Мы оказываемся в самом центре засады.